(Не) люби меня

Жозеф облизнул губы и сделал два шага к постели.

— А это что? — спросил он сипло, подскочил к кровати и потянул простынь. — Это… это… тут был мужчина!

— Какой догадливый, — зло похвалила я его. — Скажу даже больше, здесь был король!

Жозеф вдруг резво обежал кровать и поднял смятую записку

— Ты позвала сюда короля?! — спросил он изумленно, разглаживая бумагу и читая послание.

— Ты не видишь, что это не мой почерк? — сказала я ему сквозь зубы. — Проверь, кто написал ее — твоя мать или твоя сестра!

— Ты не такая дурочка, чтобы писать подобные письма сама! — заорал Жозеф, разрывая записку в мелкие клочки. — Ты наставляешь мне рога за моей спиной?

— Аты в сговоре со своей мамашей? — крикнула я в ответ. — Решили подарить меня своему королю? Наверное, ты был бы счастлив считаться королевским оленем?

Вот с такими рогами": я вскинула руки над головой, растопырив пальцы.

В тот момент я не владела собой от гнева, от обиды, от отчаяния, что я теряю последнего защитника — своего мужа, который должен был ценой жизни защищать меня.

— Шлюха! — взревел Жозеф, подскочил ко мне и коротко, без замаха, ударил в левую скупу.

Мне показалось. будто в голове взорвались новогодние фейерверки — сначала вспышка, а потом темнота, и сверкающие искры стекают по этой темноте. Колени мои подломились, и я тяжело села на ковер. Постепенно ясность зрения вернулась, но комната кружилась, а вместе с ней — сапоги из крашеной кожи, которые были надеты на Жозефе.

Я видела, что Жозеф топчется на месте, переминаясь с ноги на ногу, а потом он присел рядом со мной на корточки.

— Ди, прости меня, — сказал он убитым голосом. — Не знаю, что на меня нашло… Но ты сама виновата! Разве можно говорить такое мужчине?

Он взял меня за плечо, но я сбросила его руку.

Лицо болело, и я боялась дотронуться до него, опасаясь, что Жозеф сломал мне кости.

Дверь стукнула, и появилась моя свекровь. Я узнала ее по подолу черного платья, появившегося рядом с Жозефом, и по черным остроносым туфлям.

Она ни о чем не спрашивала, но Жозеф начал лепетать что-то — про мою грубость, про мужское семя на постели. Но для меня это уже не имело никакого значения.

— Никогда тебя не прощу, — сказала я, пытаясь справиться с головокружением. — И завтра же я подам на развод.

— Диана! — воскликнул Жозеф тонко и жалобно, а я поняла, что никогда больше не подумаю про него — мой муж.

— Выйди, — велела ему свекровь, и он послушно поднялся и поплелся к двери.

Я попыталась встать, и леди Бригитта сразу подхватила меня под локоть, препровождая к креслу. Потом она намочила в воде бинт, которым совсем недавно я была связана, и подала мне, показывая, чтобы я приложила к месту ушиба.

— Завтра я подам на развод, — я приложила к лицу холодную ткань и поморщилась от боли. — Не хочу больше видеть вашего сына.

— У тебя нет оснований для развода, — отчеканила свекровь и подошла к постели, рассматривая простынь. — Мой сын еще слишком мягок с тобой, прелюбодейка. По закону неверную жену бьют плеткой толщиной в большой палец. а раньше таких шлюх, как ты, сжигали заживо. Все уже знают, что король провел с тобой ночь.

Только кончить в тебя почему-то не пожелал, — она скупо усмехнулась. — Наверное, не хочет детей от такой, как ты.

— Я не шлюха, — с ненавистью ответила я. — Хотя вы приложили все силы с вашим дорогим сыночком, чтобы сделать меня такой, — в эту минуту я ненавидела ее так же сильно, как ненавидела Жозефа. И впервые подумала, что зря не потребовала от короля наказать эту бессердечную женщину.

— Не шлюха? А это как здесь появилось? — спросила она, потянув простынь двумя пальцами. — Вижу, он славно порезвился с тобой.

— Как вы смеете… — начала я.

— Молчи, если не хочешь получить еще оплеуху, — одернула она меня.

Вошли служанки королевы, и леди Бригитта как ни в чем не бывало приказала им привести в порядок постель. Девицы сновали мимо, делая вид, что не замечают меня. Я дотянулась и взяла со столика зеркальце.

Скула распухала на глазах и немилосердно саднила. и я еще раз мысленно прокляла Жозефа. Предатель! Еще и поднял на меня руку!

— Ложись спать, — велела свекровь, когда служанки сменили постельное белье.

— Я не лягу в эту постель, — ответила я, стараясь говорить углом рта, потому что малейшее движение отзывалось болью.

— Как хочешь, — дернула плечом свекровь. — Можешь спать в кресле.

— Завтра я подам на развод, — сказала я ей еще раз. — И потом никогда больше вас не увижу, семейство гадюк!

Свекровь не успела ничего сказать, потому что в двери постучали.

Леди Бригитта подошла открыть и едва приотворила двери, не разрешая никому заглянуть в комнату.

— Что вам? — сказала свекровь недовольно. — Уже поздно, моя невестка отдыхает.

— Девица… — услышала я вкрадчивый мужской голос и узнала мажордома Лиммерика. Он говорил тихо, и я разобрала только часть слов: — … приказ… всего наилучшего…

Служанки уставились на меня, как три совы, а я раздумывала — надо ли крикнуть мажордому о помощи. Легко сказать — запросить развода. Но у кого? У короля, благодаря которому я здесь пленница? Или у его слуг, которые исполняют каждое его повеление?