Не хочу быть невестой!

Тили удобно расположилась на размеренно вздымающейся груди Кристафора, рисуя незамысловатые фигуры пальчиком по его обнаженному торсу. Эта ночь была волшебной. Удивительной. Пьянящей. Словно кто-то свыше отозвался на молчаливую мольбу двух рвущихся друг к другу сердец, раскрывая им неограниченные возможности наслаждений и удовольствия. Сразу после признаний, что томились в их душах, Крис подхватил Тили на руки, унося в спальню. Он плавно опустил ее на огромное ложе, начав лихорадочно скидывать с себя одежду, пока Илотилас также судорожно стаскивала с себя брюки, жилетку и блузку. Мужчина оказался быстрее, и когда предстал перед ней во всей красе, на Тили все еще находилось нижнее белье, девушка думала сама справиться с застежками, но вспыхнувшие в свете разожженного камина зеленые глаза, осматривающие каждый миллиметр светлой кожи, и тихое: «Позволь мне», заставило ее замереть. Под его жаждущим взглядом она покрылась мурашками, а первое осторожное прикосновение к коже над грудью послало разряд тока в нервные окончания, и Тили прикусила губу, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Он всего лишь невинно коснулся ее, а она уже горела от желания. Всего лишь легкие переборы длинными пальцами, а казалось, будто он оставляет за собой шлейф из высеченных до белого каления отметин. Она жаждала его меток. Сходила с ума от предвкушения. И не могла справиться с прерывающимся дыханием от зашкаливающего пульса. Бюстгальтер улетел за пределы видимости, и на смену ему тут же пришли твердые губы, взявшие в плен поочередно каждый сосок. Он зажимал их зубами, лаская языком, пока руки смело гладили пылающее тело, откликающееся на каждое движение умелых пальцев. От груди поцелуи проследовали ниже, к тонкому кружеву, которое, поддаваясь все тем же зубам, скользнуло ниже. Он раздевал ее без рук, позволяя ладоням лишь следовать за маленьким и последним атрибутом ее белья. Массируя бедра, колени и голени. Когда маленькая белая тряпица соскользнуло с ее пальчиков, позволяя лицезреть наконец девушку такой, какой сотворила ее природа, Крис на мгновение замер. Зеленые глаза постепенно заволакивал темный туман, а напряженно покачивающийся член, что красноречиво был вздыблен в ее направлении, говорил о намерениях мужчины лучше всяких слов. Да и какие слова были нужны, когда от сексуального напряжения, царившего в спальне, воздух будто потрескивал, а из горла вырывались хриплые вздохи? На большее оттягивания единения ни он, ни она не были согласны. Итак маленькая прелюдия, что тягуче медленно распаляла молодые тела, сладким медом разливалась по венам, заставляя бросаться друг к другу. Их первое воссоединение нельзя было назвать нежным. Стремительным, властным, дерзким и, может, даже в какой-то степени грубым, да. Это была дикая, необузданная и животная страсть. Тили цеплялась за Криса, царапая его спину, плечи и руки. Их губы встречались практически в болезненных поцелуях, а мощные и резкие толчки срывали с ее уст громкие стоны, которые девушка при любом желании не могла скрыть. Они нуждались друг в друге, и показывали это тесным переплетением тел, неустанным повторением имен партнера и признаниями в любви. Они могли наконец отдаться во власть похоти, порока и небывалого наслаждения. Они могли забыть обо всем, что крылось за дверями уютной спальни, сосредоточив свое внимание (да и свою жизнь в этот момент) лишь в отражении своих поглощенных страстью лиц в глазах друг друга, в звуках любимого голоса и ощущениями соприкосновения обнаженной кожи. За первым пиком наслаждения пришел второй и третий, уже более спокойные, но еще не отпускающие в своей агрессивной манере то желание, что копилось в них. Лишь на пятый раз за эту ночь, под самый рассвет, когда демоны, спустившие пар, смогли отдать должное осторожным ласкам, пришла нежность. Крис любил ее так захватывающе медленно, что у Тили кружилась голова от накатывающих волна за волной непередаваемых ощущений щемящего счастья, что разливалось из груди, достигая кончиков пальцев и распространяясь, казалось, даже по волосам. Она вся была сосредоточением вселенской радости и упивалась этим чувством. Каждой клеточкой своего существа осознавая, что ее любят. И она дарила те же эмоции в ответ, глядя в знакомое лицо и шепча долгожданное «Крис… любимый… родной… мой». Сейчас, первой пробудившись после бессонной ночи, Тили наслаждалась моментом спокойствия, располагаясь возле спящего мужчины, прикрытого, как и она, лишь легкой струящейся тканью одеяла. Ей было так хорошо, что хотелось мурлыкать подобно кошке, пригревшейся на солнышке и отведавшей целую миску сметаны. Нет, целую банку! И она готова была мурчать! А также делать все, лишь бы эти мгновения не заканчивались. - Доброе утро, – хриплый после сна голос заставил ее улыбнуться. - Доброе. - Ты же понимаешь, что теперь я тебя не отпущу? Тили привстала на локте, заглядывая в его лицо. - И как мы это сделаем? Перси… - Оставь брата мне. Я разберусь. Если нужно, сойдусь с ним в поединке, но тебя ему не отдам. Ты – моя. Его слова были подобно нектару, однако действительность сбрасывала с небес на землю. - Он вправе распоряжаться моей свободой с момента заключения помолвки. - Значит, разорву этот фарс. Ты не достанешься моему брату, Тили, я тебе обещаю. Она не стала спрашивать, каким образом он планирует разорвать то, что не под силу никому, разве что самому жениху, ведь заключая договор с ее родителями, младший Анейлиас получил практически неограниченную власть над ней. Она уже почти перешла в его семью, где мужчина был главой. Его слово – закон. - Сегодня приветственный бал в честь приезда киоссы, – решила перевести она тему. – Нам нужно собираться. Профессор Дубринейл может в любой момент хватиться кого-то из нас…