Не хлебом единым

Алексей вышел на улицу, по-прежнему сжимая десятку в кулаке. Но что-то было не так, что-то ворочалось внутри, рождая чувство дискомфорта. Хотя, что кривить душой, знал он, конечно, что это за червь неугомонный кусает его за уголки сознания, но хитрил... Тем более, кто-то притаившийся прямо за лобной костью явственно произнес: “Совесть надо иметь, Петрович, стыдно!..” — “Да ладно! — рассердился он сам на себя. — Что такого и сделал-то?” Но десятку надо было срочно употребить. Факт. А то, еще чего, нищему какому отдашь, например Витьке Хребту? Вот ведь дела! Алексей вздохнул и в ближайшем киоске купил бутылку настойки, присовокупив к испрошенной мятой купюре несколько своих рублей.  Показалось ему, что из-за стекла глянул на него с укоризной давешний бородатый благодетель и даже пальцем погрозил. Похолодев, пригляделся: фу-ты, обманулся, вовсе не тот там сидел, а какая-то расфуфыренная незнакомая бабуля. Алексей с досадой махнул рукой: нет, сегодня его голова явно фортелит, надо срочно лечиться.

Он заспешил мимо вытянутого в длинный ряд мини-рынка, пугающего проходящих дешевыми полусинтетическими колбасами,  гуманитарной тушенкой и отечественными крупами по среднеевропейским ценам. Плыли мимо одноликие фруктовые прилавки с парящими над ними улыбчивыми кавказскими лицами, будто нарочно налепленными кем-то прямо на воздух, но кое-где уголки этих афиш отгибались, обнажая клинки кинжалов и ржавые кандальные цепи. Окрестные старушки испуганно притулились в самых невыгодных местах, готовые, чуть что, побросать свои скромные кучки огурчиков и пучки зелени и дунуть прямиком в свои деревни. А по другую сторону балагурила местная люмпенская братия, торгующая ржавыми болтами, разномастным инструментом и прочим хламом, бывшим в многократном употреблении. Алексея тут знали и пытались остановить, но он не сбавлял шага. Тем более голос за лобной костью нудно твердил: “Доиграешься ты сегодня, Петрович!”

— Эй, мужчина! Мужчина! — развязно кричала молодая, но изрядно  потасканная лотерейщица, с темным от безпрерывных кутежей лицом. — Потяните номерок, эй, вам говорю!

Это, конечно, не Алексею, хотя он несколько и замедлил шаг— какой он для нее мужчина? — это толстому в дорогом адидасовском костюме. Но тот сам не промах, тут же отбрил:

— Сама тяни, лахудра.

Но нашелся некий простак, потянул...

— Вы выиграли телевизор, — заученно выдала лахудра-лотерейщица, не взглянув даже на кусок картона в руке гражданина, — поставьте на кон еще сто рублей...

Дальнейшее Алексей знал наверняка. Он опять заспешил, краем глаза заметив, как нависают над доверчивым гражданином сумеречные фигуры подельников лотерейщицы.

А вот впереди замаячил знакомый силуэт: необыкновенно высокий, чудовищной худобы, сутулый и согнутый знаком вопроса Витька Хребет — тут не спутаешь. Алексей догнал приятеля и ухватил под руку:

— Документы! — пошутил, изменив голос до глухого хрипа.

— А? — вздрогнул тот и дернулся всем телом, но, обернувшись, в сердцах ругнулся: — Да чтоб тебя...

— Не ждал? — рассмеялся Алексей, довольный эффектом. — Колись быстро, чего меня вчера менты приголубили. Ты что ли попросил?

— Да нет, — смутился Хребет, — не просил я. Они пристали, намекали, что надо платить за место. Я им, что, мол, уплачено вперед. Они, мол, кому? Крыше. Какой? Я и говорю, что, мол, крутой, круче нет, сейчас вас тут быстро накроют и уложат рядком, и погоны не помогут. А тут ты, в аккурат, мол, здорово братаны, вот, мол, и я. Соображай, за кого они тебя, не разглядев, приняли? Но тебе одного удара хватило. Они поняли ошибку, плюнули и ушли, а я тебя до дома дотащил. Что, не помнишь?

— Нет, — почесал затылок Алексей, — ну, раз так, пойдем лечиться.

— Это дело, — оживился Хребет.

 Они обогнули “Универсам” и во дворе расположились на скамейке. Бутылки, правда, хватило ненадолго и вскоре, они уже присоединились к небольшой кампании для дальнейшего времяпрепровождения. Хребет тут же безцеремонно втиснулся между их общим знакомым Санькой Ершом и каким-то пришлым бомжом, а Алексей скромно остался стоять рядом, ожидая пока заметят и нальют. Но мужики за разговором не спешили.

— Вот генерал-губернатор бы порядок быстро навел, будь президентом. Все же боевой офицер, — рассуждал Петр Петрович, местный дворовый пенсионер, — кого надо бы под суд и к стенке, а кого метлой поганой из страны. А то все разворовали, ироды...

— Да ну тебя с твоим генералом — это та еще птица! Продался он давно американцам или чеченам. Был когда-то боевым генералом, но и для него нашлась цена, — Ерш презрительно сплюнул сквозь зубы. — Вспомни Чечню? Сдал он наших ребят и не за так душу свою продал — выторговал чин губернатора.

— Да брось, он же победил на выборах, — авторитетно встрял малознакомый бомжеватый мужик, даром что синюшного вида.

Но Ерш свое дело знал туго.