(не) Измена. Ребенок от бывшего мужа

- Плавда?- спрашивает Маша и обращает на меня свой взгляд, - мама… ну позалуста, пойдем с нами… я буду скучать и плакать… хотю, чтобы вместе…

Маленькая провокаторша делает огромные глаза и смотрит на меня, как один из ее любимых мультяшных персонажей. Сердце щемит.

Все это время я уходила от малейшей возможности остаться с Михаилом наедине и поговорить, а он… он давал мне эту возможность.

Изменился он. Ничего общего с тем мужчиной, которого я видела в больнице, который сказал, что отнимет мою дочку, а затем взял меня так неистово и дико.

Секс с мужем у меня всегда был на грани, но в ту ночь… мы словно выпускали свою обиду и боль, а после этого… Михаил будто дал мне шанс на нормальную жизнь, он дал то, о чем я просила…

Вот и сейчас он смотрит на меня, не давит, хотя Маша повторила то, что он предложил минутами ранее.

- Мама, ну позязя, - опять говорит дочка и складывает ладошки в молебном жесте, - папа обещал, что завтра мы пойдем на плаздник… на голках кататься будем, а я… я хотю, чтобы и ты с нами…

Я не знаю насколько осознанно сейчас действует Мария, но она уверенно демонстрирует, что хочет видеть нас вместе. Моя малышка всегда мечтала иметь большую семью. Даже на ее картинках, которые она рисовала, всегда была она, я, ее воображаемый папа и еще двое малышей “брат и сестричка” … а еще кошка с собакой…

Я даже беседовала на эту тему с детским психологом в садике, потому что заданная деткам тема была - “нарисуй свою семью, всех ее членов”, а у Машеньки все было воображаемым…

Причем вопрос состоял в том, что мой ребенок убеждал воспитателя, что это все реально…

- Мамочка… - опять продавливает меня на согласие Маша, и я поднимаю взгляд на Михаила, который молча наблюдает за мной, наши взгляды скрещиваются, и я пытаюсь дать понять, что я иду на это только из-за дочки, из-за ее хрупкого внутреннего мира.

- Хорошо, Маша, я поеду с вами, - выдыхаю тяжко, и моя дочка с криком “УЛА!” начинает скакать по кухне, а я все смотрю на Мишу и замечаю, как у него венка на виске пульсирует, как бывает только тогда, когда он сильно напрягается.

Понимаю, что он хотел моего согласия и так же осознаю, что больше от разговора с Вороновым мне не отвертеться.

Нам придется говорить о том, что произошло, между нами, несколько лет назад, об изменах, которых не было…

- Дайте мне пятнадцать минут, я соберусь, - выдыхаю скороговоркой и стремлюсь побыстрее выбраться из замкнутого пространства кухни, но мой путь к двери лежит прямо рядом с Михаилом и муж вновь хватает меня за руку, заставляет посмотреть на себя и говорит совершенно неожиданно.

- Спасибо тебе…

68

Я ничего не отвечаю, просто выхожу из кухни, иду в комнату, а у самой на глазах слезы выступают. Я не понимаю себя, свои чувства. В последнее время все словно обострилось. Я стала слишком чувствительной.

Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, я начинаю собирать немного себе вещей, скорее хочу занять руки.

И нахожу в себе силы признаться, что я если и не хочу ехать с Михаилом, то точно не против этого. Вот такая вот сумятица в моих мозгах происходит.

Поднимаю зиппер сумки и выпрямляюсь, оборачиваюсь, чтобы столкнуться взглядом с моим бывшим мужем, который, заметив, что я собралась без слов проходит и забирает сумку, не дает мне поднять хоть и небольшую, но тяжесть.

Всегда так делал…

- Ну что егоза, готова? – спрашивает дочку и моя Машенька радостно кивает, сама одевает туфельки и чуть ли не в припрыжку бежит за отцом.

Улыбаюсь и поддеваю дочку.

- Надо же, все сама одела, надо отцу по чаще тебя забирать…

Говорю и прикусываю язык. Сморозила глупость.

- Я бы забрал вас навсегда, - спокойно отвечает Михаил и отворачивается, открывает дверь и не видит моей ошалелой реакции.

Одним словом, Воронов дал понять, что его первоначальный план в силе, просто что-то да изменилось, раз господин глава края не прикладывает мне дуло к виску и не заставляет принять правила его игры.

Маша вприпрыжку скачет по лестницам, а я закрываю дверь на ключ, параллельно набираю маме и предупреждаю, что мы уехали с Машей.

- Дочка…- короткая пауза и мама спрашивает весьма осторожно, - ты этого хочешь сама, или…?

Не говорит слово “принуждает”, но я читаю это между строк, в молчании родительницы. Помню, как я рыдала у нее на груди, рассказывая весь ужас, который увидела на экране и… тогда самый родной в мире человек впервые не стал обвинять во всем Мишу.

До этого имя Воронова было под запретом в нашем доме, но…