(не) Измена. Ребенок от бывшего мужа

- Именно такой, - отвечает Михаил, а я занимаю руки, чтобы не истерить, я чувствую его взгляд, он скользит по моей спине.

- Все так же любишь ходить босиком? – теперь его черед задавать мне вопрос, и я поджимаю пальчики на ногах, всегда так делала, когда смущалась, спохватываюсь, понимая, что сейчас я открытая книга для Михаила и просто “угукаю”.

По кухне разносится богатый аромат насыщенного кофе, а я… я неожиданно для себя посылаю все к чертям и открываю крышку кастрюльки, еру половником наваристого борща и наливаю в тарелку, разворачиваюсь и кладу тарелку перед Михаилом.

- Насколько помню, ты любишь борщ.

Опускает взгляд на тарелку, а я отхожу, беру хлеба, сыра, зелени и сметаны. Быстро сервирую стол. Как когда-то… в прошлой жизни, когда мой муж приходил уставший с работы и не смотря на всю тяжесть рабочего дня уделял мне время.

Он ел… а я садилась перед ним и смотрела, как муж есть и было в этом что-то… интимное… близкое… это не секс, не ласка, а просто проявление тепла и заботы.

На этот раз я отхожу от стала. Не хочу повторения того, что было когда-то ведь наши пути с Мишей разошлись.

Михаил же опускает взгляд на тарелку с супом, смотрит на весьма скромный стол, окидывает взглядом нашу небольшую кухню, чистенькую, конечно, но все же это далеко не то, к чему привык господин Воронов.

- У тебя здесь очень уютно, Яна… Ты всегда была прекрасной хозяйкой.

- Это не только моя заслуга. Это родительский дом.

Кивает. Улыбается. Но так и не притрагивается к еде.

- Яна… - говорит и замолкает, а потом вновь смотрит на меня, - я могу попросить тебя поесть со мной? Ты ведь знаешь, что я терпеть не могу есть в одиночестве.

Хмурюсь, окидываю Воронова внимательным взглядом. А он поражает меня своей наблюдательностью и умением подметить все детали:

- Просто поешь. Ты ведь совсем недавно с работы пришла и судя по тому, что сушилка для посуды пуста, а грязных тарелок не наблюдается – ты не ела…

67

Надо же, поражаюсь внутренне тому насколько Миша зрит в корень. Смотрю на своего бывшего мужа, и одна часть меня хочет вздернуть нос и сказать, что не намерена делить с ним еду, а вот другая… другая я говорит, что изначально я была не права, когда решила накормить Воронова.

Вот такое вот противоречие. И я стою под прицельным взглядом Миши, который больше ничего не говорит. К еде так же не притрагивается.

Что-то во мне перевешивает, и я молча разворачиваюсь, достаю тарелку и наливаю себе так же еды. Сажусь и приступаю к еде, молча ем и вздрагиваю, когда слышу голос Михаила.

- Безумно вкусно… вечность не ел ничего подобного… домашнего…

Поднимаю глаза и мне вдруг кажется, что в это предложение Михаил вкладывает куда больше, чем говорит. Он напоминает мне о том времени, когда мы были вместе. Дает понять, что ничто не забыто и домашнюю пищу он не ел с тех пор, как мы разошлись.

Разумеется, у Воронова есть повар и прочий персонал, но он будто дает понять, что еда, которую готовила я всегда была им оценена.

А я баловала любимого мужа, готовила пироги, пирожки по субботам и воскресеньям и очень часто, когда Мишка заходил на кухню, разобравшись с делами… мы занимались сексом.

Пока мои пирожки доходили в духовке, муж заставлял меня кричать и биться, а еще, однажды он рассыпал муку и провел ею по моему телу, пока задрав юбку моего домашнего платья, вколачивался прямо на столе, на котором все еще оставались остатки заготовок…

От воспоминаний становится жарко и мне почему-то кажется, что Михаил понимает о чем я вспоминаю, так как его глаза будто темнеют.

- На здоровье, - отвечаю робко и вновь пытаюсь скрыть свое смущение, запуская еще одну ложку в рот, хотя вкуса борща я не чувствую.

Заканчиваю с обедом и беру свою тарелку, чтобы отнести в мойку, как крепкая рука Михаила накрывает мое запястье, смотрю на него в удивлении, а мой бывший – нынешний муж проговаривает ровно:

- Давай поедем вместе, Яна, я же вижу, что ты не хочешь отпускать дочку одну… Поедем со мной… поговорим… услышим друг друга наконец… Мне многое нужно рассказать тебе…

Опускаю глаза и сжимаю губы и вдруг Михаил оглушает меня:

- Я прошу тебя, Яна…

У меня чуть тарелка из рук не падает, потому что Михаил Воронов никогда не просит. Он приказывает. Заставляет. Берет в оборот. А сейчас… сейчас он просит…

- Я… я не могу…

Отвечаю и дергаю руку. Разумеется сила не его стороне, но Михаил отпускает мою кисть, а я подавляю желание растереть ладошкой место, которого дотрагивался мой бывший, кожа там жжет, как после ожога.

- Папа… я закончила! – с радостным криком на кухню влетает Масечка и обнимает Воронова со спины, маленькие ладошки с трудом обхватывает широченную спину отца и Миша улыбнувшись вытягивает нашу егозу и целует ее в волосики.

- Я тоже, готов, твоя мама накормила спасла меня от голодной смерти сегодня, - подмигивает Масечке и в глазах Миши теплые искорки переливаются.

- Папа, а ты сейчас забелешь нас с мамой? – спрашивает дочка с надеждой, а Миша морщится.

- Я предложил твоей маме поехать с нами, но она не сможет…