Не искушай меня

— Он самое худшее зло. Этот Блэйк. Он подсадил ее на наркотики, использовал ее снова и снова, и потом оставил умирать. Но может быть я еще хуже, потому что у меня был шанс спасти ее, а я этого не сделала. Я была сосредоточена только на своей собственной жизни, и не замечала, как сильно она нуждалась во мне. Мой голос превратился в сдавленный всхлип.

Макс притянул меня к своей груди, его руки прижали меня ближе, будто я могла спрятаться в нем и быть в безопасности. Я прижала руки к груди и попыталась контролировать свое дыхание. Я не плачу. Я никогда не плакала. Мои слезы уже давно высохли.

Но я ощущала, как швы моего мира рвутся, пока Макс держал меня, как что-то меняется в ткани моей вселенной, и я не понимала, что это означает для меня, или для мужчины, который обнимал меня.

Я почувствовала, как Макс наклонился, его дыхание овеяло мое лицо. Но он по-прежнему молчал. Он просто крепко прижимал меня к своему телу, и я решила, что легкий поцелуй в макушку, мне только почудился.

Но я и представить себе не могла, что успокоюсь всего за несколько минут. Мне стало легче дышать, и я смогла разжать кулаки.

Он отпустил меня через некоторое время, которое показалось мне бесконечностью.

— Тебе стоит пойти домой, — вот и все, что он сказал, засунув руки в карманы куртки.

Я чувствовала, что распадаюсь на части из-за внезапности нашего физического разъединения.

— Да, ты прав, — согласилась я, не в состоянии изобразить даже подобие улыбки, хотя мне хотелось. Мне нужно отдохнуть. Я чертовски устала, но чувствовала себя… хорошо.

Макс сглотнул; я наблюдала, как дернулось его адамово яблоко. Он не смотрел на меня. Казалось, он неожиданно насторожился, испугался и захотел избавиться от меня.

— Спокойной ночи, Обри, — произнес он, поворачиваясь спиной и направляясь к стоянке.

Я подняла с земли свою гордость и повернулась, чтобы уйти. Прилив эмоций толстым одеялом беспокойства окутал мое сердце.

Глава 10

Макс

Я перебираю таблетки в пластиковом мешочке, хватаю их пальцами, затем роняю. Хочу одну. Всего одну.

Одной будет достаточно.

Это все, что мне нужно, чтобы почувствовать себя хорошо.

По крайней мере, это то, что я постоянно твержу себе.

Я не считаю себя зависимым, хотя именно этот ярлык судебная система хочет навесить на меня.

Они сказали, что мне нужна помощь, вмешательство.

Но что мне нужно — это чертова новая жизнь.

Я вытащил две таблетки и положил их на ладонь.

Я смотрел на них, словно ожидал найти в них ответы на тайны чертовой Вселенной.

Давай же. Ты знаешь, что хочешь меня. Мы хорошо проведем время вместе, шептали они.

— Вы знаете, как заставить меня чувствовать себя лучше, — пробормотал я, потирая гладкие поверхности большим пальцем.

Да, я чертов сумасшедший. Беседы с наркотой — явный признак серьезного психического расстройства.

У меня есть домашнее задание, которое надо выполнить. Я борюсь, стараясь остаться на плаву. Я так чертовски близко к выпуску. Мне удалось добиться многого. Я убедился, что делаю все достаточно хорошо, чтобы меня не исключили.

Ради Лэндона я должен попытаться добиться чего-то. Я должен это своим умершим родителям, которые считали, что мальчик, которого они оставили после себя, чего-то стоит.

Проблема в том, что я потерял весь вкус к жизни, которая, как думают все, у меня должна быть.

Мое единственное пристрастие — две таблетки в моей руке.

Я не из тех, кто оттягивает неизбежное, поэтому забросил маленькие кусочки счастья в рот, разгрыз их зубами, а затем проглотил.

Мне нравится момент, когда мои руки ослабевают, а ног я вроде как вообще не чувствую. Мой рот приоткрылся, глаза закатились. Голова перестала гудеть, и я уставился на телевизор, который даже не был включен.

Не знаю, сколько просидел там, в своей дерьмовой квартире, глядя на темный кран, когда зазвонил телефон.

Дзииинь, дзиинь.

Дзииинь, дзиинь.

Я похлопал по подушке рядом с собой, но телефона там не было. Голова бессильно упала на плечо, я попытался открыть глаза, но они не подчинились. Мои губы растянулись в улыбке. Черт, я чувствую себя потрясающе.

Дзииинь, дзиинь.

Вот же он. Телефон лежит на кофейном столике, прямо у моих ног, которые я вытянул под ним.

Может, если я протяну руки, то смогу дотянуться до него, потому что сейчас они казались мне нереально длинными.

Мне хотелось, чтобы он перестал звонить. Ушам было больно от раздающего звонка, а я просто хотел лежать здесь и ни о чем не думать. Ничего не делать. Быть никем.

Но он не переставал. Продолжал, мать его, звонить.

Неужели человек на том конце не понимает, что мне есть, чем заняться, вместо того чтобы отвечать на чертов звонок?

Я приподнялся и с трудом схватил телефон, который все никак не замолкал.

Я промахивался по кнопкам, будто мои пальцы разучились работать. Я рассмеялся над тем, как смешно это выглядело.

Наконец мне удалось ответить на звонок, и я поднес телефон к уху.