— Просто прими нас как данность. Не строй никаких планов и иллюзий. Пусть будем просто мы, как зима сменяет осень, а весна зиму, следуя по кругу, — распеваю я эти слова, увлекая нас в водоворот чувств и желаний.
— Я боюсь, что у меня ничего не выйдет….я не смогу тебе открыться, — тихо говорит она. — Я крайне закрытый человек и не горжусь этим.
— Я буду рядом и мне достаточно, чтобы ты просто была рядом со мной без каких-либо обещаний. Просто будь, — еще тише говорю я.
«Николас, ты стал долбанным романтиком», — толкует, заливаясь смехом, мой внутренний голос. Но я его посылаю куда подальше и накрываю губы Стеллы своими, нежно и не торопясь раскрывая ее сладкие губы своим языком, и весь мир замирает вокруг нас. Вся Вселенная останавливается, наблюдая за нами. Её губы такие мягкие и приятные, мне не хочется с ними расставаться ни на секунду.
Наш поцелуй дарит мне столько удовольствия, и я понимаю: я не смог бы вытерпеть её отказа. Я поехал бы за ней, если бы она промолчала и уехала, даже если бы при этом выставил себя полнейшим идиотом.
Она не может отрицать, что что-то чувствует, потому что её губы говорят об обратном, отвечая на мой поцелуй. Ее руки говорят об обратном, поглаживая мою спину и притягивая меня ближе к себе, обхватывая мою шею. Ее вздымающаяся грудь и сбивчивое дыхание тоже тому подтверждение.
Я прерываю наш поцелуй, и мы соприкасаемся лбами. Стелла закусывает нижнюю губу и проводит по ней пальцами, будто желает кожей почувствовать следы наших поцелуев.
— Боже, Стелла, я чуть с ума не сошел, когда увидел тебя в пабе с Патриком. — Мы все еще соприкасаемся лбами, при этом я не открываю глаза, стыдясь своей искренности. Никогда, никогда прежде я не открывался женщине, которую едва знал, но я желаю быть рядом с ней как ни с кем другим. — Лучше бы мне выкололи глаза, как я не хотел этого видеть. А когда ты меня оттолкнула, я был вне себя. — Я открываю глаза, смотрю на нее, гладя по длинным волосам. — Кто он для тебя?
— Я же сказала тебе, что мы партнеры по бизнесу и просто друзья, — едва слышно и еще слегка задыхаясь, говорит она.
— И ты ему доверяешь? — я, конечно же, все еще сомневаюсь в искренних намерениях этого блондинчика.
— Да, доверяю. Он это заслужил своими действиями, — проводит она пальцами по моей щетине, даря тепло своих рук моей коже.
— Тогда поклянись, что если он переступит вашу дружескую черту, ты скажешь мне, и я всё улажу, — беру я её руку, которой она гладила мою щеку, и целую её ладонь.
— Не переступит, — заверяет она меня. — Мы давно с Патриком разобрались в этом плане.
И я почему-то поверил ей. Впервые за восемь лет я поверил женщине. Впервые, с тех пор, как моя личная жизнь в одночасье рухнула и разбилась на мелкие кусочки.