Не говори, что лес пустой...

Писатель щедро описывает подвиги героев, которыми славились белорусские леса военной поры. В каждом из них он видит человека с чистой совестью, не жалеющего своей крови и жизни для будущего советской родины. Кстати, герои Ф. Ниязи о будущем думают часто и заинтересованно. Давлят, размышляя о судьбе своего маленького сына Султана, убежденно говорит самому себе, что не всякое будущее нам нужно, а только то, о котором мечтали отцы, идя в бой за советскую власть, то, которое народ строил до войны, наперекор всем лишениям. Другого будущего советским людям не нужно.

Своих героев, самоотверженно сражающихся за светлое будущее, писатель противопоставляет отщепенцам вроде Шо-Керима, фашистского прислужника Волковского и других, продавшихся гитлеровским головорезам — Зингеру, Вольфу, утративших право называться людьми.

Роман Фатеха Ниязи напоминает нынешним поколениям советских людей, какой тяжкой и дорогой ценой была завоевана наша победа над фашизмом, призывает к борьбе за предотвращение новой военной катастрофы. Ф. Ниязи принадлежит к тем писателям, верным военной теме, произведения которых, по словам Л. И. Брежнева, сказанным на XXVI съезде КПСС, «учат любви к Родине, стойкости в испытаниях». Перо писателя безотказно служит делу военно-патриотического воспитания нашей молодежи. Выступая на VIII съезде писателей Таджикистана в апреле 1981 года, Фатех Ниязи с гордостью говорил о заслуге в развитии современной советской таджикской литературы писателей, участвовавших в Великой Отечественной войне и по сей день оставшихся верными военной теме. Сам Фатех Ниязи, прошедший суровыми дорогами войны, использовал свой личный боевой опыт, написав значительные произведения о всенародном подвиге, которые, по праву, завоевали признание не только у таджикского, но и всесоюзного читателя.

Для Фатеха Ниязи — писателя, воина-интернационалиста — военно-патриотическая тема является самой главной, самой необходимой. И ей он отдает весь свой солдатский опыт, призвание художника, всю свою жизнь.

Вл. Борщуков

НЕ ГОВОРИ, ЧТО ЛЕС ПУСТОЙ… Роман

Покуда человек молчит,

Не знаешь ты, что он таит.

Не говори, что лес пустой —

Быть может, тигр в чащобе спит.

Саади

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Давлят» означает достояние, богатство, могущество, счастье и благо, покровитель, заступник… И все это тешило родительское сердце, когда выбрали сыну имя Давлят.

Но годы спустя плакала мать, причитала:

— Потеряла богатство и счастье свое, упустила милого голубя, сына-сыночка! Лишилась отрады, померк свет очей… Где ты, гордость моя и надежда, мой утешитель, заступник, родимый несчастный сыночек?!

На заре, едва просыпались, и вечером, перед сном, леденил душу ее пронзительный голос, рвавшийся к небесам из маленького дворика за глинобитной стеной. Давлят был единственным ребенком горемычной Бибигуль, и не знала ее боль исцеления, душила с того самого летнего дня тысяча девятьсот тридцать второго года, когда сын внезапно исчез, будто провалился сквозь землю или канул в мутную воду, не оставив следа. Было ему в ту пору только двенадцать, здоровым он рос, крепышом, неплохо учился… В состоянии разве мать примириться с такой утратой?

— Да хоть бы услышать, жив он или помер, все легче было бы покинуть белый свет, — говорила Бибигуль, глотая соленые, горькие слезы.

Как-то она призналась соседке, что никогда не простит себе второго замужества, и соседка, моложавая вдова Саида-Бегим, глубокомысленно заметила:

— Недаром просят всевышнего не разлучать с первым супругом… Что, обижает?

— Ох, и не спрашивайте, соседушка! Всему-он виной, Шо-Карим… Он, он! — всхлипнула Бибигуль. — Его бы убили вместо отца Давлята!

От ее слов, от ее тона, Саиду-Бегим продрал по коже мороз. Она отступила на шаг и, схватившись за голову, пробормотала:

— Да простит ее бог…

А Бибигуль уже вновь голосила по сыну, и не было слов, могущих утешить ее. Судьба обошлась с ней безжалостно, отняв всех, кого любила, с кем связывала все свои лучшие мечты и надежды.

В тот вечер — это было весной тридцать первого года — Султан Сафоев вернулся домой много позже обычного и, как ни старался, не смог скрыть от жены своей тревоги.

— Что припозднились, отец? — спросила Бибигуль.

— Партсобрание было, — ответил Сафоев.

— Испортил кто-нибудь настроение?

Он поднял глаза и сказал:

— Плохие новости, Бибигуль…

Он подумал, что лучше выложить разом — хочешь не хочешь, открыться придется. А у нее оборвалось сердце, и она едва слышно выдавила побелевшими губами:

— Что?..

— Банда Ибрагим-бека перешла границу.

— Когда?

— Утром.

— Утром… — повторила Бибигуль, не услышав своего голоса. — Что же теперь будет?

— Центр принимает необходимые меры, — сказал Сафоев, и эти казенные слова вроде бы несколько успокоили жену.

— Значит, до нас не дойдет? — спросила она.

Сафоев невольно рассмеялся, обнял ее и сказал: