Не Господь Бог

– Елена Андреевна, отчасти я вас понимаю.

У Лены внутри всё рухнуло, ничего он не хотел понимать, этот усталый следователь. Слишком уж фантастически выглядела её версия.

– У меня нет доказательств, но я найду. Помогите мне в этом! Умоляю!

– Нет, серьёзно, высокопоставленный руководитель выискивает какого-то несчастного таджика, платит, чтобы тот кинулся под машину, и к кому? Вы уж простите, ваш гражданский муж – обычный хирург.

– Ушаков одержим мной! Вы меня слышали? – Лена тоже встала.

Следователь бросил взгляд на Лену – перед ним была худенькая женщина под сорок, в джинсах и старом свитере, без макияжа, с некрашеными давно волосами, у корней блестела седина, она была больше похожа на подростка, постаревшего раньше времени.

Следователь с уважением относился к женщинам, поэтому он просто прокашлялся вместо того, чтобы сказать, что она явно не из тех роковых, ради которых главы корпораций кипят в страстях. Лена всё это считала с его лица.

– Я найду доказательства сама, – сказала она.

– Уж будьте добры. И мой вам совет, не разбрасывайтесь такими громкими обвинениями. В горе люди готовы обвинять кого угодно, но только не себя.

Лена вышла и тихо закрыла за собой дверь. Следователь вытер лоб и сел – во даёт. На кого бочку катит. Смелая женщина. Или ненормальная.

Чтобы привести себя в порядок в ведомственном санатории, Лене следовало обратно оформиться на работу в Росгаз. Ей позвонили из отдела кадров сказать, что всё готово. Кстати, разбирая личные дела, кадровичка обнаружила, что секретарь Виктория так до сих пор и не уволилась официально, и книжку трудовую не забрала. Непорядок.

Лена зашла в отдел кадров, подписала заранее подготовленные для неё документы. От чая отказалась. Она направилась к Диме.

Едва услышав её имя, секретарь Юлия тут же пропустила её к руководителю.

– Я сделала, как ты сказал, – отчиталась Лена Диме, который поспешил из-за стола ей навстречу.

– Ты умница! Значит, хоть сегодня можно ехать в санаторий. Ты выглядишь, если честно, неважно.

Дима с отеческой заботой покачал головой.

«Твоими молитвами, сукин сын».

Вслух Лена сказала:

– Прямо сегодня? Боюсь, я не успею собраться. Дашь пару дней? – Лена подпустила в голос подвывания, детской мольбы.

Ну конечно, он даст ей пару дней. Он столько ждал, подождёт и эту малость.

– Как там Катя? Малыш как?

– Уже толкается, – заулыбался Дима.

– Так мило. А пол не сказали? – Лена играла искусно, хотя раньше считала себя плохой актрисой. Но она станет актрисой. Кем угодно, чтобы этот псих поплатился за всё, что он сделал.

Лена вышла из приёмной. Ей нужен был Савельев. Правая рука. Дима бы не стал марать свои, она знала.

– Я знаю, что у вас есть информация, которая бы мне пригодилась, – сказала она, войдя в кабинет нового главы IT-отдела.

– Не понимаю, о чем вы, Елена Андреевна, – сказал Савельев.

В сумочке у неё была та часть из конверта, которую испугалась взять Лиана. Лена, не таясь, выложила деньги на стол, достала из конверта и потасовала в руках.

Взгляд Савельева зажегся. Нал всё же куда приятней, чем карточки. Живые деньги возбуждают, будят азарт. Савельев откинулся в кресле и хмыкнул, глядя на Лену.

Нет, не зря он сразу не пошёл за добавкой к Диме, как только понял весь замысел. С появлением Лены ставки значительно выросли. Появился другой покупатель. Тут не грех и аукцион устроить. Умный телёнок двух мамок сосет.

– Вы умная женщина, Елена Андреевна.

– Не сомневаюсь, вы тоже не глупы, – вернула комплимент Лена.

Ей хотелось размазать эту рожу об стол. Они играли не в карты, они, Ушаков и Савельев, играли жизнью людей. И одна из этих жизней уже окончена. А другая планомерно втаптывается в землю.

– Я должен подумать, – после паузы ответил Савельев. Паузам он научился у Дмитрия Алексеевича.

– Разумеется.

Лена собрала со стола обратно в конверт деньги. Там было пятьсот тысяч рублей. Савельев сглотнул, он уже почти привык считать их своими. Но Ушаков мог дать больше. Он подумает над встречным предложением Ушакову. Озвучит Лене, и… Какие перспективы открываются перед Савельевым, Боже мой!

Савельев подождал, пока Лена скроется, и поспешил к Ушакову. Чем ближе он подходил, тем больше его одолевали сомнения. Может, стоило взять у Лены деньги? И от Ушакова добавки хотелось, но и работу терять он не хотел. Это же секретарша, машина, служебное жильё, соцпакет, пенсия, в конце концов. Дальновидно ли он поступает? Взял бы деньги, а потом сказал, что ничего не знает. На охрану и в полицию она бы не побежала, а если бы побежала, он бы успел перепрятать деньги.

«Дамочка, какие деньги, о чём вы?»

Он и не заметил, как за размышлениями увлёкся и уже вошёл в приёмную. Тут бы ему развернуться и уйти, тем более секретарша Юлия убежала оформлять больничный и санаторно-курортную карту Елене Андреевне.

Как на грех, Ушаков сам вышел из кабинета.

– Ты ко мне? – спросил Дима.

Уходить было поздно.

– Да это не срочно, – попятился Савельев.

Но Дима прочёл на его лице нечто, что заставило его отодвинуть все дела. Успеется. У Савельева глазки бегали.

– Да заходи, заходи, – подтолкнул он Савельева в свой кабинет.

– Ну.