Не герои

Андроид не отвечал. В сети Цоколя что-то происходило, потому что свет в коридоре вдруг начал сильно мерцать. В такт этому мерцанию возобновлялся и звук сервоприводов автоматических пушек. Они реагировали на любое движение, поэтому бойцы старались не высовываться из технического туннеля, по которому пришли.

— …»Мемфис»! — пробился сквозь помехи «Азуми». — Мы добрались до заряда. Как слышишь?

— Принял,  — отозвался Норберт. — Что у вас, «Азуми»?

— Не могу достучаться до Центра! Передай им…

— «Азуми», повтори!

— Заряд не-из-вле-ка-ем!

— Что?

— Мы не можем его обезвредить! Сделайте так, чтобы его некому было активировать! Это единственный шанс! У них тут объектный заряд, ты понял? Самодельная штуковина, держится на мощных магнитах. У нее с внутренней стороны шток, при установке он был утоплен в корпус, и если мы ее снимем, он выйдет и послужит приводом подрыва. Взрыватель вывернуть я тоже не могу, их тут несколько. Как минимум один в сцепке с этим фрагговым штоком.

— А вырезать с куском системы охлаждения? — предположил Норберт, хотя был уверен, что «Азуми» рассмотрел уже все варианты.

— Рванет от вибрации, здесь датчики! Разве что снять весь узел, но система все еще работает! В ней полно охладителя! Мне нужно время, «Мемфис»!

— Понял тебя, «Азуми». Мы уже начали остановку реактора, но это надолго…

Норберт попытался активировать связь с Центром. И даже не удивился, когда не смог.

…

В центре управления Цоколем, в огромном помещении с десятком командных и инженерных служебных постов, находилось всего пять человек. Тавала сидел в кресле главного инженера, его руки летали над компьютерным терминалом.

Доктор полностью потерял контроль над реактором, доступ в системы энергоснабжения Цоколя оказался заблокирован, и сейчас Тавала пытался вернуть себе права управления.

Знал бы — выжег бы андроиду мозги еще в лаборатории.

Хартманн стоял перед большим экраном, на который были выведены картинки с камер наблюдения. На каждой были люди Альянса. Бывшего спасателя разрывало от тоски и гнева.

Руководство земной группировки на переговоры не пошло. И улетать не стало. Они бросили людей на штурм, противопоставить которому Зиль толком ничего не мог. Проклятые предки с их тайнами, из-за которых он сейчас не мог вывести даже планетарные танки из ангара… Проклятый Дикс, чтоб ему в гробу не лежалось, пацифист хренов, положивший крест на всех боевых разработках!..

По залу бродили трое бойцов. Наглухо перекрытые входы, защищенные сейчас толстыми бронированными плитами, не требовалось прикрывать, так что пара бывших полицейских и бывший спасатель откровенно скучали — борясь при этом с ощущением, что вожаки восстания завели их в огромную ловушку, из которой нет выхода.

— Они пытаются перенаправить охладитель в резервную систему, — сказал Тавала, взмахом руки подозвав к себе Хартманна. — Хотят снимать твой заряд. Кажется, дело провалилось, да?

— Еще нет, — скривил губы Зильберт. — Я не позволю им это сделать.

— Это как? Один не в меру развитый «Хьюго» сейчас вышибает у меня из рук одну систему за другой. Блокирует вирус и прописывается во всех узлах, где только может.

— Значит, пора, — беззвучно произнес Хартманн себе под нос и тихо вернулся к своему терминалу. Он рискнул всем, рискнул городом, и сейчас медленно проигрывал. Эта неторопливость, даже обстоятельность Альянса, который сейчас под камерами аккуратно начинал размонтировать участок с зарядом, напоминала садизм хирурга, медленно отпиливающего ногу без наркоза и анестетиков.

Хартманн сунул руку в карман, вытащил передатчик. Лучшим вариантом было активировать все заряды одновременно. Сейчас. Уничтожить город, которому он отдал всю жизнь. Людей, которых он знал.

Сердце сжималось от тоски.

Вот-вот рассвет. Жена встанет готовить завтрак. В школе сегодня собрание, он обещал быть; Агата хотела в биологический класс. В одиннадцать лет ее интересовало все живое…

Рассвета не будет.

Потому что если позволить ему быть, через несколько месяцев целая планета станет базой космических хищников Альянса, а люди Гленфилда присоединятся к ним. И так же понесут кому-то смерть, выжигая мирные колонии огнем орбитальных ударов — ради чего?..

Сердце болело.

Хартманн кривился перед монитором, не видя экрана.

Этой же болью сводило пальцы. Где-то внутри разрасталась черная дыра.

Мог ли он иначе?

Как он мог — иначе?..

Палец дрогнул. Сам собой лег на сенсор.

Мгновенное облегчение пришло с пониманием — все, выбор сделан. Назад дороги нет.

Стены дрогнули.

К нему мгновенно обернулся Тавала. В его широко открытых глазах отражался свет монитора. Но Зильберту казалось, что это сполохи огня.

…

К этому моменту все аварийные и часть штатных поглотителей были уже сброшены в активную зону реактора. Система охлаждения выводила тепло. Жидкий поглотитель ушел в контур теплоносителя. Работала активная аварийная защита.

Бадди понимал, что этого недостаточно. А сделать больше ничего не мог. Только надеяться, как может надеяться андроид, просчитывая вариант за вариантом, что лейтенант Норберт успеет выполнить свою работу.