Не ее дочь

– Да. Передумал.

– Даже не знаю, что на это сказать.

Боль в моем голосе разнеслась эхом в ночи.

– Прости, Сара.

– Ну ладно. Все кончено, ведь так? Теперь это уже неважно.

– Мне хотелось, чтобы это была ты. Правда.

– Пожалуйста, давай обойдемся без этих нелепых клише.

Он посмотрел на меня и печально улыбнулся в темноте – паршивый ответ на затянувшееся молчание.

– Я правда хотел, чтобы это была ты.

– И почему же этого не случилось?

– Потому что я дерьмо.

Я фыркнула. Мы оба знали, что это конец. Настоящий конец, наша пара распалась, как печенье в молоке. У меня перехватило дыхание. Он хотел жениться на мне, но передумал.

Мы посидели еще несколько минут, а потом я наконец встала и отряхнула грубые джинсы.

– Через несколько дней мы уедем. Можешь не волноваться, нас здесь никто не найдет. – Голос казался мертвым, пустым. – Мне нужно проверить, как она.

Я пошла обратно к дому, высматривая в темноте корни и ветки.

– Сара?

Я обернулась, по-прежнему думая о том, куда поставить ногу, чтобы побыстрее вернуться к дому на холме.

– Ты должна отвезти ее обратно домой. Прямо отсюда. Ты поняла?

– Да, я поняла. Ты хочешь, чтобы я отвезла ее домой.

– Нет, я говорю не о том, чего хочу, а о том, что ты должна сделать.

– Или что, Итан?

– Или я сдам тебя властям. Ты слышишь? Это не просьба.

– Серьезно?

Я повернулась к нему, в темноте под луной его лицо выглядело размытым пятном.

– Никогда в жизни не был более серьезным. Я сдам тебя полиции, если девочка не вернется домой в течение двух дней. Я это сделаю.

Я заледенела от страха. Едва заметно кивнула и пошла к дому.

Он на меня заявит? Не может быть. Я нырнула в спальню и легла, ожидая, когда щелкнет дверь террасы и раздадутся шаги на лестнице в подвал. Неужели он способен внезапно возненавидеть того, кого так любил?

Всю ночь я не спала, Эмма размеренно дышала рядом, время от времени ворочалась и что-то бормотала или скрежетала зубами.

Когда взошло солнце, я наконец задремала и пробудилась от того, как Эмма лепечет что-то своей мягкой игрушке.

– Ну, доброе утро, – просипела я. Язык был ватным, во рту стоял вкус кофе.

Я встала, наскоро почистила зубы, умылась и связала волосы в неопрятный хвост. Выйдя из ванной, я окинула взглядом кухню, подошла к двери подвала, сделала глубокий вдох и спустилась по лестнице.

В комнате было темно и пусто, кровать заправлена – похоже, Итан не ложился. Я побежала наверх, на улицу. Его машина исчезла.

Итан уехал, а скоро уедет и из нашего города и навсегда пропадет из моей жизни. Я осталась одна. Только его угроза на меня донести нависла над головой, словно петля.

Загудел телефон, и я прочитала сообщение.

«Я говорил серьезно. У тебя двое суток».

Мне предстояло сделать выбор между возможным разоблачением и девочкой, которая нуждается в защите. Я понятия не имела, что делать дальше.

после

Мы вошли в магазин незадолго до закрытия.

Мы всегда ходили в это время, когда работники слишком устали, чтобы обращать на нас внимание. В это время матери уже дома с детьми, что и хорошо, и плохо одновременно. В магазине нет родителей, которые бы нас разглядывали, зато продавцы могут и присмотреться. Эмма надела шляпу, в руках держала электронную игру, поглотившую все ее внимание.

Я закупалась сразу помногу, чтобы не ездить в магазин слишком часто, но при этом менять меню. Мы уже шли с полной тележкой, одно колесо заедало. Запасы наличных истощались, но пока хватало. Я пыталась понять, что хуже – оказаться в руках у властей или отдать Эмму обратно? Что с ней будет? И как я сумею ее вернуть после всего случившегося? Моральные принципы Итана позволили ему думать, будто он знает, как я должна поступить, но он не видел Эмму рядом с матерью.

Он не знал всего, что знаю я. Мне снова пришла мысль оставить ее у полицейского участка, но я не верила, что даже власти сумеют поступить правильно. Да и как я объясню это ей? Как смогу попрощаться? Я должна была сделать невозможный выбор, причем сейчас же, и я ненавидела Итана за то, что поставил срок.

Я завела вежливый разговор с кассиршей, пока она сканировала покупки и бросала их в коричневые пластиковые пакеты.

– Хочешь стикер, милая?

Когда женщина заговорила с Эммой, которая по-прежнему была поглощена игрой, у меня екнуло сердце.

– Спасибо, не нужно, – ответила я.

– Уверены? Ты точно не хочешь стикер, милая? Как ее зовут?

Словно в замедленной съемке Эмма подняла голову, оторвавшись от электронного лабиринта. Она кивнула и улыбнулась, и женщина вытащила длинную ленту стикеров и предложила на выбор собаку, бабочку или лягушку. Эмма потянулась за бабочкой.

– Такая красивая. Прекрасный выбор.

– А как насчет «спасибо»? – сказала я, повысив голос. Нужно было во что бы то ни стало перевести внимание кассирши снова на меня.

– Спасибо, – отозвалась она с легкой улыбкой.

Кассирша вручила мне сдачу и снова посмотрела на Эмму, задержав взгляд чуть дольше необходимого.

– Такая очаровашка. Какие прекрасные серые глаза. Никогда не видела похожих.

– Спасибо.

– И возраст замечательный. Сколько ей? Пять? Шесть?

Я кивнула, опасаясь говорить, все тело пульсировало от нервного напряжения.