Не дружи со мной

Не знаю, сколько я простояла под колючими струями, не решаясь войти в комнату, где был Паша. Наконец выключила воду и осторожно ступила на холодный кафель. Зеркало запотело. Я протерла его ладонью и взглянула на свое отражение. На меня смотрела какая-то совершенно незнакомая, растерянная, напуганная Полина Ковалева. Даже сквозь загар проступила бледность. Мне определенно нужно выспаться… Столько событий.

Облачившись в белый банный халат, на цыпочках вышла из ванной и прокралась в свою комнату. Пашка сладко спал на кровати. Я молча рассматривала друга. Долгих перевернулся на бок и положил ладонь под голову. Не знаю, что ему снилось, но внезапно Пашка резко вздрогнул. Не удивлюсь, если после всего случившегося другу приснился кошмар. Разумеется, мне было стыдно за свое поведение, ведь это именно из-за меня нас с Пашей едва не убили. Из-за ревности, любопытства, моих тараканов…

Глаза от усталости слипались. Я осторожно прилегла рядом с другом, на секунду затаив дыхание. Лежала спиной к Долгих и рассматривала белую стену. Думала, сразу смогу уснуть, но не получалось. Неожиданно Паша обнял меня за талию и притянул к себе.

– Паш? – прошептала я. – Ты разве не спишь?

Но вместо ответа получила мерное дыхание в затылок. Я поднесла к губам Пашкину тяжелую ладонь, осторожно поцеловала ее и прижала к своей щеке. А затем провалилась в сон.

* * *

Несмотря на хмурое утро, к обеду распогодилось. Кондиционер в новенькой машине Германа работал на полную мощность. Солнце било во все окна и слепило глаза. Буравин, натянув на нос большие солнцезащитные очки, уже был не рад, что решил нам с Пашей помочь отыскать «Мерседес»-развалюху.

– Вот! – внезапно завопила я. – Этот дачный поселок. Долгих, помнишь такое название?

Паша, который сидел рядом со мной, закивал.

– Поворачивай! – приказала я Герману.

– Крошка, ты бы не орала под ухом, – сморщился Буравчик, крутанув руль, – я так могу и в поворот не вписаться.

– Прости, Герман, – растерянно отозвалась я, выглядывая на дороге новые опознавательные знаки.

Мы завернули в поселок, и теперь я могла его рассмотреть. Большинство домов были недостроенными. Жилые серые коттеджи можно по пальцам одной руки пересчитать, поэтому ночью практически не было горящих окон. Внезапно мне подумалось, что нас с Пашей запросто могли прятать в каком-нибудь из этих домов. Долгих, будто прочитав мысли, нащупал мою руку и ободряюще ее сжал.

– Все в порядке? – спросил он негромко, наклонившись ко мне. – Ты побледнела.

Мы как раз проезжали один из таких коттеджей. Пустые незастекленные «глазницы» на недостроенном чердаке, торчащие деревянные балки на крыше и будто то самое узкое окно на первом этаже…

– Ты не думаешь, что… – начала я.

– О чем там щебечете, голубки? – весело подал голос Буравин. – Куда дальше? Вон начинается небольшой лесок. Как вы тут вообще плутали? Не вижу поблизости ни одного фонаря.

– Так и плутали, – отозвался Паша.

Оставили машину у одного из домов, а на поиски Пашкиной колымаги отправились пешком. Буравин то и дело подкалывал Долгих по поводу его внешнего вида. Мы едва не проспали встречу с Германом. Поднявшись, опустошили наш холодильник… Затем Пашка поспешно принял душ, его рубашку я бросила в стирку, а взамен вручила другу папину футболку. Папочка у меня любитель экстравагантных вещей, поэтому по тропинке Долгих теперь вышагивал в широкой оранжевой майке с черной надписью «Семейное положение: есть Лидка».

– Что за Лидка? – смеясь, поинтересовался у Пашки Буравин.

– Моя мама! – подала я голос, плетясь позади всех. Готова была расплавиться от жары. Солнце нещадно пекло спину и затылок.

Буравчик присвистнул:

– Так ты что же, и с дочерью, и с мамкой шуры-муры крутишь? Гигант!

– Буравин, что ты мелешь? – прибавив шаг, закричала я. Запустить бы в его светлую макушку еловой шишкой. – И вообще, мы это… не вместе.

– Не встречаемся, – одновременно со мной проговорил Долгих.

Мы с ним тут же растерянно переглянулись, оба так и не осознав, какие отношения нас теперь связывают.

– Да, конечно! Так я вам и поверил, – хмыкнул Герман, снова мне развязно подмигнув. Отвернулся. Я все-таки нагнулась за шишкой и запустила ее в спину Буравчику. Герман озадаченно почесал лопатку и, задрав голову, оглядел сосны.

Зайдя глубже в лес, мы спрятались от солнца. В просвете деревьев еще были видны недостроенные дома. Прошагали уже около километра, когда Буравин, который шел впереди, развернулся и озадаченно вопросил:

– Офигеть, вы как тут проехали вообще?

– Может, мы не в ту сторону опять идем? – забеспокоилась я.

Лес стал гуще, и хотя днем здесь было не так страшно, меня беспокоили неприятные воспоминания. Чуть позже мы все-таки набрели на Пашкину машину. «Мерседес» был брошен между двумя кустарниками кизила.

Пока Долгих осматривал со всех сторон машину, Буравчик продолжал пялиться на меня и улыбаться. Гаденько так.

– Ну что? – не выдержала я. – Что ты лыбишься?

– Чем вы занимались в кустах? – негромко спросил он меня, пока Долгих полез в салон на поиски своего телефона.