Не дружи со мной

– Пока не хотелось бы, – честно сказала я, – страшно.

– Тачку бы отыскать, – вздохнул Паша.

Буравчик с задумчивым видом пялился на дорогу, изредка косясь на Пашку, а потом предложил:

– Давай, Пабло, отоспишься, и я тебя подброшу к тому месту, откуда вас из тачки вытянули.

– Еще бы найти то место, – озадаченно проговорил Долгих.

– Я найду! – убежденно проговорила я, подавшись вперед к парням. – Возьмите меня с собой.

Оставаться одной после всего не хотелось. Особенно учитывая, что те головорезы следили за мной и моим домом. Конечно, поначалу нужно с мамой объясниться. Хотя, скорее всего, пока мы доедем до нашего города, родители уйдут на работу.

– Герман, дай маме сообщение напишу, что жива и здорова. Просто гуляла всю ночь, и телефон разрядился.

Обычно все неприятные вопросы я решаю с мамой через эсэмэски. С ней проще выговориться в письме. Никто не кричит, не впадает в истерику, не перебивает…

Мама прислала ответ спустя пару минут:

«Дома серьезно поговорим!»

Ой, чую, вечером будет весело. Я только устало вздохнула.

– Влетело? – с сочувствием спросил Пашка, повернувшись ко мне.

– А ты как думаешь?

Я, нахмурившись, уставилась в окно. Впереди показалось синее море. Буравчик несся, как ветер, по серпантину, огибающему белые скалы…

В городе мы миновали еще пустой городской пляж. Утреннее солнце заливало тихие спящие переулки и дворы. Несмотря на эту идиллию, на душе от всех переживаний было неспокойно. «Мы знаем, где ты живешь, знаем, где работают твои родители…» Я положила руки на колени, пытаясь унять дрожь.

– Кого первым домой забрасываем? – спросил Герман, когда мы медленно катили по тихой улице.

Паша, обернувшись, обеспокоенно посмотрел на меня.

– Вези нас к Полине, – ответил он, назвав мой адрес. Как хорошо… Долгих не оставит меня одну. – Оттуда потом на поиски моей тачки поедем.

Герман усмехнулся. Я встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида. Буравчик мне нагло подмигнул.

– Что ты, Буравин, мигаешь, как сломанный светофор? – рассердилась я.

– Нет, ничего-ничего, – пожал плечами Буравчик.

Потом снова взглянул на Пашку и снова хитро заулыбался. Долгих тоже не понравилась ядовитая улыбочка приятеля, потому как он тут же спросил:

– У тебя-то что за тачка? Новенькая?

– Ну да, – неохотно ответил Герман.

– Только из салона? – продолжал допрос Паша, погладив стильную черную торпеду машины. – Наследство получил?

– Стипендию снял, – усмехнулся Герман.

– Ты учишься на бюджете и без троек? – ахнула я.

– Да слушай его больше, – повернулся ко мне Пашка. – Заливает. Откуда у простого студента деньги на такую тачку?

– Слушай, Долгих, – не выдержал Герман, – ты свое корыто передумал, что ли, искать?

– Почему это? – отозвался Пашка.

– Вот и не задавай лишних вопросов. Скопил я, ясно?

– Ясно, – кивнул Пашка и повернулся ко мне. Мы с Долгих выразительно переглянулись.

Припарковавшись у моего дома, Герман спросил:

– Во сколько за вами заезжать?

– Часа в два? – предложил Паша.

– По самому пеклу… – проворчал Буравин.

– Почем, говоришь, свою новую машину взял? – невинно поинтересовался Долгих.

– Ладно, в два так в два, – вздохнул Буравчик, а затем, оглянувшись, пожаловался мне: – Карапуз, он у тебя какой-то невозможный. Надоели вы мне. Вылезайте!..

Когда мы пробирались по нашему зеленому участку, я негромко проговорила:

– Спасибо, что назвал мой адрес.

– Как тебя сейчас оставить одну?

На улице дул легкий ветерок, неся с моря утреннюю прохладу. В саду негромко шелестела листва старых фруктовых деревьев. Теперь казалось, что все произошедшее с нами ночью – страшный сон, который скорее хочется забыть.

Я открыла дверь и просунула голову в коридор. Тишина.

– Проходи, – кивнула я Пашке, – родители на работе…

Глава семнадцатая

– Кто первым идет в душ? – спросила я, когда мы поднялись на второй этаж в мою комнату.

– Уступаю даме, – зевнув, проговорил Паша.

Долгих буквально рухнул на мою кровать.

– Эту ночь я запомню на всю жизнь, – пожаловался друг.

– Еще бы! – хмыкнула я, доставая из шкафа полотенце и халат.

Теплыми струями воды я смывала с себя весь пережитый страх. Думать о случившемся не хотелось, но события прошедшей ужасной ночи никак не выходили из головы.

Единственное, что хорошо бы было оставить на себе, – это Пашкины прикосновения. Только при воспоминании о наших поцелуях щеки зарумянились. Я прибавила холодной воды. В эти минуты Паша был в моей спальне, лежал на моей постели… Конечно, он столько лет рядом, и тысячу раз проводил время у меня в гостях, но так близко мы были впервые. Я знала, что в эту ночь, когда нас похитили, все изменилось. Наши отношения определенно не будут больше прежними. Нет дружбы. Но есть ли любовь? С моей стороны, конечно… А что думает обо всем этом Паша? Теперь есть что-то непонятное, эфемерное, только-только зародившееся между нами…. То, что я очень боюсь спугнуть.