Не дружи со мной

– Где? – завертел головой Паша. – Сдурела, Ковалева? Это же мужик…

– Да? А как со спины на Ушацкую похож! Один в один!

Наверное, мы с Пашей здорово поссорились бы, если бы в толпе танцующих не мелькнуло знакомое лицо…

Глава одиннадцатая

– Поля, ты в порядке? – озабоченно спросил Паша.

Я посмотрела на Долгих, а затем снова уставилась на сцену, возле которой уже никого не было. Разумеется, в этой странной истории все растворяются по щелчку пальцев. Мне просто показалось.

– Нет, не в порядке, – честно ответила я. – Мне на улицу надо. Здесь душно и шумно. И, кажется, начались галлюцинации.

Долгих тут же схватил меня под локоть и повел к выходу.

– Где болит? Воды принести? – засуетился Паша, когда мы оказались на свежем воздухе.

– Погоди ты, не мельтеши, – попросила я.

– А что такое? Мутит? Голова кружится?

– Ага. В ней чертики отплясывают.

– Чертики? Какие чертики? – удивился Паша.

– Черные и с рожками. Румбу. Ча-ча-ча…

Долгих внезапно прильнул губами к моему лбу.

– Температуры нет, – вынес вердикт Пашка, когда я растерянно подняла на него глаза. – Но освежиться тебе не помешает.

С этими словами Долгих подхватил меня на руки и перекинул через плечо.

– Ой-ой! – запричитала я. – Что творишь, Павлентий, платье задралось!

Я попыталась одернуть задравшееся платье, но Пашка уже сам поправил короткую юбку, дотронувшись пальцами до моей оголившейся «пятой точки». И, кажется, его рука задержалась там дольше положенного.

– Долгих, прекрати меня лапать! – прорычала я.

– Ты же не хочешь светить трусами на всю улицу? – подал голос Пашка. – Привет, ребят!

– Что? Кто там? – всполошилась я, поднимая голову.

– Привет, Паша, кого тащишь? – донесся насмешливый мужской голос.

– Ковалеву. – Пашка повернулся спиной и продемонстрировал меня нескольким знакомым ребятам, которые вышли из клуба покурить.

– О, привет, Полинка!

– Привет, – кисло отозвалась я, продолжая висеть вверх тормашками.

Паша, словно избушка на курьих ножках, опять развернулся и понес меня в сторону пляжа.

– Только не смей в воду кидать, слышишь? – истошно заорала я. – Убью!

Но Пашка, продолжая держать меня на руках, уже на ходу разувался. Долгих зашел в воду прямо в брюках. Легкие волны бесшумно окатывали его ноги. Еще полчаса назад я любовалась этим берегом с балкона клуба, а теперь рисковала искупаться в море прямо в одежде.

– Паша, это уже совсем не смешно! – продолжала вопить я.

Долгих, аккуратно придерживая меня за спину, низко склонил к воде. Я закинула ноги парню на талию, а руками обхватила его крепкую шею. Вцепилась, словно клещ.

– Убью, точно убью! – шипела я, глядя в смеющиеся глаза друга. Чувствовала, что подол платья все же намок. Ладно, волосы были собраны в пучок.

Вдруг Пашка резко выпрямился и, крутанувшись вместе со мной вокруг собственной оси, понес меня обратно на берег к лежакам. Осторожно усадил на один из них.

– Ну ты и дурной, – серьезно сказала я, ощупывая влажное платье.

Паша молча вытянул ноги. Брюки его были мокрыми почти по колено.

– Хватит обзываться, Полимер, смотри, какое море красивое.

Черное, сонное, спокойное… А вода на вид – как густой кисель. Волны с мерным шорохом лизали песчаный берег.

– Да уж, такую красоту с любимой девушкой бы лицезреть, – язвительно сказала я, косясь на Пашу. Шацкая ведь так и не пришла. По крайней мере, я ее не видела.

– Или с любимым парнем, – согласно кивнул Паша, посмотрев на меня.

– Ты, что ли, себе парня завести хочешь? – захохотала я.

– Кто из нас еще дурной, – проворчал Пашка.

Я вспомнила тот холодный взгляд, которым одарил нас с Германом Долгих в клубе, и нарочно как можно мечтательнее проговорила:

– И где мой любимый Буравин?

– Хочешь, буду вместо него? – предложил Паша. Затем придвинулся ближе ко мне, положил ладонь на колено и проговорил: – Люблю тебя, телепузик!

– Карапузик, – поправила я, накрыв кисть Долгих своей ладонью. – Герман называет меня карапузом.

– Как мило, – хмыкнул Паша.

– А я тогда буду Ушацкой! – сообщила я. Погладила Пашу по гладко выбритой щеке и звонко продекламировала: – Па-де-де, фуэте, жете…

– С ума сошла? – удивился Долгих. – Это на каком языке? Уля так не разговаривает.

– Прости, это все, что я знаю из балета, – проговорила я. – Не сильна в теории.

– А в практике? – улыбнувшись, спросил Пашка.

– На что ты намекаешь? – насторожилась я.

До пустого пляжа доносилась ритмичная музыка из клуба, откуда мы только что ушли. Долгих убрал руку с моего колена, вскочил на шезлонг.

– Па-па-де? – переспросил он, забавно пританцовывая.

– Па-де-де! – поправила я, продолжая сидеть на месте и глядя на Пашу снизу вверх. – А можно такой нескромный вопрос: что ты делаешь?

– Танцую.

– Со стороны ты выглядишь странно, – призналась я.

– Присоединишься ко мне?

– И глупо!

– Фуэте, жете…

Я, вздохнув, тоже полезла на шезлонг.

– Двигайся, балерун, покажу тебе мастер-класс.

То, что мы исполняли, было мало похоже на балет. Просто дурачились и скакали по шезлонгу насколько позволяло пространство. Нахохотавшись над Долгих, я резко остановилась и прислушалась.