Не доставайся никому!

Была подруга, нет подруги. Вся ее опека, все ее советы и забота оказались мыльным пузырем, хлопнувшим по барабанным перепонкам так, что оглохнуть можно.

Была скоротечная симпатия, взлелеянная в мечтах до сильной и крепкой любви, – нет ее теперь. А как же карты? Врут, поди, тоже? Аристов же нагадал ей любовь, и принца нагадал на старых бабушкиных картах. Сказал, что дело верное. И вот…

Была вера в людей – испарилась. Как дальше-то?!

Она его даже не узнала, когда он вылетел из двери запасного выхода, словно из катапульты. Дядька в синем фартуке еле поспевал за ним.

– А вы, я смотрю, приоделись, папенька. – ехидно ухмыльнулась Алиса в черные бездонные глаза Аристова, смотревшие на нее почти без выражения, но страшно очень.

На нем был черный пуховик с шикарной меховой опушкой по капюшону. Хорошие добротные ботинки, темные джинсы и вязаная шапка. Купить все это он не мог, тут же подумала Алиса. И зарплаты еще не было, да и многовато покупок для одной зарплаты.

Своровал, тут же решила она, но не ужаснувшись, подумала достаточно спокойно.

– Какая падла?.. – начал было Петр Иванович, но тут же осекся, покосившись на мужика в фартуке. Поправился. – Что стряслось, дочка? Кто тебя обидел?

– Это потом, – махнула она слабой рукой, оттолкнулась от забора. – Сейчас забери меня отсюда.

Он взял ее под локоток и повел не к кафе, нет. А в противоположную сторону. Оказывается, забор через десять метров обрывался огромным незаделанным проемом. Через него заезжали и выезжали спецмашины, и они через него вышли. Пробороновали по глубокому снегу в сторону проезжей части пару кварталов. Потом Аристов усадил Алису в такси, непонятно каким образом оказавшееся именно возле них. Ее устроил на заднем сиденье. Сам сел с водителем рядом. Назвал адрес ее дома, и они поехали.

Закрывая глаза и откидываясь на спинку сиденья, Алиса снова рассеянно подумала, что денег на такси у их дворника, приодевшегося за три дня так лихо, точно не должно быть. Где-то он их взял…

– Не хочу домой! – вдруг заартачилась она, зарываясь каблуками в снег возле подъездных ступенек. – Не могу я там одна! Реветь буду, – тут же пообещала Алиса и для пущей убедительности всхлипнула.

– Хорошо. А куда хочешь? – Аристов глубоко с присвистом дышал и на нее почти не смотрел. – Хочешь, пойдем ко мне? Тут ведь рядом, сама знаешь. Чаем угощу.

– А пошли, – неожиданно согласилась Алиса.

Забывающийся бабушкин голос тут же принялся громко нашептывать ей прямо в уши, что делать ей этого не следует совершенно.

Совсем без башки стала без бабушки-то! Что люди скажут, увидев, что приличная девушка идет за уголовником в его каморку? Да и не безопасно это! Мало ли что у него на уме? Вон как успел приодеться и на такси раскатывает. Наверняка взялся за старое. Зачем она идет с ним, куда? Приключений на мягкое место ищет? Ну, ну! Мало их, приключений-то, за последний месяц стряслось, еще надо добавить, да?

– Ба, отстань! – неожиданно выпалила Алиса вслух и поспешно прикусила язык.

– Что, ругается? – усмехнулся он, маршируя с левого боку.

– А?

Алиса покраснела. Не хватало еще, чтобы и он счел ее сумасшедшей. Сначала этот сытый следователь, поспешно удравший от нее на обед. Теперь Аристов, да?

– Бабуля нотации продолжает читать, спрашиваю? – без намека на издевку поинтересовался Петр Иванович и, не дождавшись ответа, начал рассказывать. – У меня дружок был по первой ходке. Молодыми мы тогда были с ним, горячими! А почему? Потому что молодость, она… она глупая, дочка. Все видится не так, как есть на самом деле. Вот мы с ним на уловку паскуды одной и повелись, как два дурака. И попались… Сели вместе, вместе вышли. Решили, что все, ни-ни, никогда больше. И начали вроде жить-то. По-людски жить. А потом его… А потом его взяли и… убили, дружка-то моего. Ни за что, понимаешь, дочка. Просто портрет лица его кому-то не понравился, его и кокнули. И я остался один. Без кореша.

– Кажется, у вас это называется – подельник? – вспомнила Алиса наевший глазную мозоль сериал.

– Не, другом он мне был. Подельник – это когда на дело вместе идут. А дела-то тогда не было. Потом оно уже появилось, дело-то. Без него. Но из-за него!

Аристов распахнул дверь подъезда, подал ей руку, помог перешагнуть высокий щербатый порог, свернул за кабину лифта к узкой, выкрашенной коричневой краской двери.

– Мне то добро не нужно было, – продолжил он рассказ, выуживая из кармана джинсов ключи и отпирая ими дверь. – Отомстить я за него хотел, за Антоху-то.

– Отомстили? – Она шагнула следом за Аристовым в теплую прихожую размером с вагонный тамбур.

– А как же! – не без удовольствия протянул Петр Иванович, включил свет, снял шапку и куртку. – Ты раздевайся, проходи. Здесь жарко.

Она сняла шубку, шапку, отдала ему. Он тут же развесил все по гвоздям, набитым по стене. Снимать сапоги Алиса не стала, хотя пол блестел чистотой, даже ковровая дорожка загибалась дугой из коридорчика куда-то в комнату.

– Я у этой паскуды, из-за которой Антоха погиб, все добро снес в комиссионку.

– Обокрал! – ахнула Алиса.