(Не)добрый молодец

— Да, но мы получили много данных, и научились подымать мёртвых. Польский король Сигизмунд III щедро заплатил нашему ордену за то, чтобы мы внесли сумятицу в ряды русских. Их государственность сейчас под большим вопросом, и мертвяки добавили им ещё большей неразберихи. Мораль польского короля проста: чем слабее будет Московия, тем вероятнее возможность захватить её гусарам Сигизмунда. Всё просто. А там и наш орден своё получит в виде земель, наград и денег. Московия богата и сильна, а наши услуги востребованы. Ведь только мы знаем, как остановить эпидемию. Мы, чумные доктора ордена госпитальеров, знаем всё об этом. И наша тайна останется навсегда с нами, пока существует этот мир. А о нашем договоре с ведьмами знают и вовсе единицы.

— А договор с африканскими колдунами-марабутами?

— Это не наш договор, а турецкого султана, у него свои цели, у нас свои, просто совпали интересы и не более того.

Собеседник промолчал, только склонил голову в согласии.

— Но что же всё-таки вышло?

— Вышло нечто странное и пугающее. Мы и сами того не ожидали. Заражённые мутировали, в ходе эксперимента все должны были стать послушные воле хозяина и являться обыкновенной ударной силой, попутно запугивая местное население. Вместо этого, большинство из вновь обращённых либо оказалось легко уничтожено, либо стали превращаться в более независимых от воли поднявшего их, а некоторые смогли стать и вовсе совсем другими. До конца природу этого явления мы не смогли изучить, слишком опасно. Мы с трудом обуздали их в пределах Замоскворечья, уничтожив всех непокорных огнём и мечом. Время ещё не пришло для масштабных акций. Но у нас есть оружие против них, и святая молитва, её просто нужно уметь использовать и комбинировать.

— А что это?

— Это вид молитвы, доступный только истинно верующему человеку. Зная её вербальный нарратив, он ввергает себя в гипнотический транс и начинает творить чудеса. Обычно следствием его веры и молитвы являются чудесные исцеления тяжелобольных людей. Люди прозревают, начинают слышать, у них вырастают даже зубы! Прикасаясь к человеку, они исцеляют его или дают новый смысл жизни. Если же они прикасаются к зомби, то те не в силах преодолеть святую силу, просто умирают, теряя свою бесовскую сущность и превращаясь в обычные трупы. Но возможности силы этого человека не безграничны и чем сильнее поднятый или заражённый смертью мертвец, тем слабее магия святой молитвы, и тем меньше может упокоить монах. Кроме этого, мы нашли ещё одно ограничение, весьма незаметное и неочевидное.

— Это какое же, граф? — заинтересовался барон.

— Тех из людей, кто переболел чумой или оспой, причём в тяжёлой форме, болезнь уже не затрагивает, они не превращаются в мертвяков. Их просто сжирают живьём, и всё. Зомби чувствуют таких и набрасываются на них в первую очередь. Поэтому эта особенность ещё долго будет храниться в тайне, очень долго.

— Как всё интересно! Но если мы не сможем найти достаточное количество святых людей, способных творить животворящую молитву, да и переболевших оспой тоже не так много в нашем мире, как мы сможем уничтожать вышедших из-под нашего контроля?

— Гм, на это случай у нас есть ещё одно оружие. Мы долго искали его, пока не наткнулись на «Святой огонь».

— Это что такое?

— Это субстрат. Смесь пороха, ладана, земляного масла и порошка металла, называемого магнием.

— Никогда не слышал о нём. А я множество взрывающихся и горящих веществ перепробовал в своей лаборатории.

— Барон, уж простите меня, но настоящую формулу этого вещества знают всего несколько человек. Они называют его «светоносный». Я получаю его в тонких круглых глиняных сосудах шарообразной формы, которые своими размерами помещаются в ладонь пятилетнего ребёнка. Стоит только легко сжать её, как тонкие глиняные стенки трескаются и оттуда вырывается белый, поистине светоносный огонь, что сжигает всё на своём пути. Если он попадёт на обычного человека, то убьёт его или задушит, но не сразу, и не всегда. А если попадёт на зомби, то не перестанет гореть, пока не сожжёт всё его тело. Вот потому-то он и назван «святым огнём».

— Чудны твои дела, Господи! — прошептал барон.

Их разговор ещё продолжался, но мир вдруг закружился, и квинтэссенция человеческого духа Вадима обрела невидимую плоть, собравшись в крохотное дымное облачко, и вновь заскользило вверх.

Воздушный поток божественного эфира подхватил субстанцию или душу Вадима Белозёрцева и унес сквозь стены обратно туда, где лежало сейчас его бренное тело. Матрица его О-сознания, в виде нематериальной сущности, раскинула свои сети и уловила флюиды информации. Пусть они были переданы звуковыми колебаниями речевого аппарата живых людей, но оно смогло их обработать и унесло с собой прочь, словно понимая, что шанс-то, оказывается, есть!