Не девушка, а крем-брюле

– Ща все будет, – заверил всех тамада и бойко схватился за бутылку и потряс ею в воздухе. Результат не заставил себя ждать, как только между пробкой и горлышком появился минимальный зазор, шампанское пенной струей хлынуло на скатерть, как пена из брандспойта. Больше всего досталось Ленке Наумовой: она как раз сидела напротив того места, где стоял первооткрыватель шампанского.

– Дурак! – обиделась она на одноклассника и понеслась в ванную замывать испорченное платье. За ней ринулась Василиса, Юлька и только Низамова оказалась способна посмотреть на ситуацию критически и торжествующе изречь:

– Вот поэтому я и пришла в джинсах.

– Ну, предположим, не поэтому, – прокомментировал ее реплику Тюрин.

– А ты, я смотрю, больше всех знаешь, – не осталась в долгу Гулька и прислонилась к плечу Бектимирова.

– Он много чего знает, – вступился за Илью Вихарев. – Между прочим, могло быть и хуже – первый раз шампунь открывал.

– Больше не открывай, – сложив ладони словно в молитве, попросила его Низамова.

– Ну, сама тогда открывай, – огрызнулся Сергей. – Ну, или пусть твой открывает. Умеешь? – ехидно поинтересовался он у Ильсура.

– Не, брат, не умею, – честно признался Бектимиров и тут же добавил: – Мне это без надобности. Я татарин.

– А чё, татары не пьют, что ли?

– Ну, в принципе, пьют, – замялся Бектимиров. – Но я не буду. Коран не позволяет.

– Кто?

– Коран, – повторила вслед за Ильсуром Гульназ.

– Священная книга мусульман, – перевел своему недалекому однокласснику Тюрин.

– А-а-а-а, – Вихарев побоялся прослыть необразованным и спешно добавил: – Так бы и сказали.

– А тебе так и сказали, – усмехнулась Хазова, а Низамова и ее спутник переглянулись.

– Я понял, – надулся Сергей и решил разлить шампанское по фужерам. Хватило только на три. И то не полных.

– Это все? – удивилась Юлька, уставшая успокаивать расстроенную Наумову.

– Так вылилось же.

– Так вторую открой, – скомандовала Хазова и кивнула головой в сторону журнального столика. – Только аккуратно.

– Я аккуратно, – заверил ее Вихарев и бросился исполнять приказание. Так и определилась вторая жертва так и не начавшегося застолья.

Не понимая, почему пробка остается в бутылке, хотя сняты и фольга, и проволока, Сергей склонился над горлышком, дабы рассмотреть, в чем причина столь завидного упрямства запирающего механизма. Не исключено, что взгляд юноши отличался особой гипнотической силой, потому что буквально через пару секунд пробка с громким хлопком вырвалась из бутылки и «впилась» в бровь «факиру».

– А-а-а! – взвизгнула Юлька и бросилась к товарищу. – Серый!

Вихарев на крик Хазовой никак не отреагировал: согнувшись вдвое, он застыл возле журнального столика, закрыв правой рукою глаз. Левая рука намертво вцепилась в горлышко бутылки с не расплескавшимся, между прочим, шампанским.

– Что у вас случилось? – примчались из ванны Ладова и Ленка Наумова.

– Сереге глаз выбило, – мрачно известил их Тюрин и представил себе реакцию вихаревских родителей.

– Серый, покажи, – крутилась возле него Юлька и пыталась оторвать приклеившуюся к лицу руку Вихарева.

– Не покажу, – пробубнил тот и аккуратно поставил бутылку на ковер.

– Покажи, – Хазова чуть не плакала: друг сердечный был застрелен из бутылки шампанского, доставленной в квартиру Ладовой самим мэром города, а по совместительству – ее родным отцом.

– Серега, – в дело вступил Бектимиров. – Ну ладно, чего там у тебя с глазом? Видишь что-нибудь?

– Нет, – помотал головой Вихарев, и по спине у Ладовой пополз холодок.

– Как «нет»?! – напугалась Юлька и с новой силой набросилась на пострадавшего.

– П-пах! – ткнул он ее в живот пальцем и заржал: – Испугалась?

– Идиот, – Хазова залепила ему подзатыльник, и Вихарев отпустил руку. Глаз был цел, рассекло только бровь, но удар был такой внушительной силы, что раздулось все лицо – от внешнего края правой брови до середины щеки.

– Красавец! – чуть не поперхнулась от смеха Гулька.

– Бог шельму метит, – вставила свое слово Ленка Наумова и почувствовала себя отомщенной. И только Василиса произнесла свое традиционное: «Судьба такая!», и суеверно покосилась на портрет бабушки, чьи рубиновые серьги были благополучно возвращены в коробочку с технической ватой и спрятаны в заветную шкатулку с украшениями сомнительной ценности.

Все сегодня шло не так. Вместо оживленной беседы за столом царила скука смертная. И если бы не бедолага Вихарев, наверное, было бы еще скучнее: этот хоть и своеобразно, но веселил присутствующих, заставляя их улыбаться какой-нибудь глупости. Анекдоты сыпались из него как из рога изобилия. Часто фривольные, немыслимые в компании дам, но девчонки ничего, практически не смущались, а местами хохотали до слез. Особенно Гулька. Ее за столом веселила любая глупость. Она, радостная и хмельная только от одного присутствия Бектимирова, наверное, могла бы расхохотаться на похоронах – только палец покажи.