Не девичья память

— У нас перед законом все равны! — перебил он ее.

— Ага, все равны. Но кто-то все-таки равнее. Ведь парни в свое время не понесли наказание, и дело вообще прикрыли.

Рябинкин ничего не ответил. Долго смотрел через ее голову за окно. Потом сухо поблагодарил за оказанную следствию помощь, и они распрощались, пожелав друг другу всех благ.

Глава 11

Мирославе нисколько не было жаль рыдающую перед ней женщину — мало того, что она вырастила монстра, она еще и покрывала все его так называемые шалости, не жалея денег на подкупы, а связей — на запугивание свидетелей. И ее сын в конце концов получил то, что он заслужил.

— Я вижу, что вы осуждаете меня, — тихо вздохнула Елена Павловна, — но я мать…

— Вы правы, матери есть у всех тварей, но орден за это не полагается.

— У вас жестокое сердце.

— Адекватное.

— Хорошо, я расскажу вам то, что никогда никому не рассказывала.

— Я думаю, что не стоит, вы можете об этом потом пожалеть, — попыталась остановить ее Мирослава.

— Я научилась разбираться в людях, — снова тяжело вздохнула Елена Павловна, — и знаю, что вы никому и никогда не раскроете моей тайны.

Мирослава повела плечами. Но Елена Павловна, словно не заметив ее движения, заговорила:

— Мне было тридцать четыре года, и я впервые поехала отдыхать за рубеж. Какая же я была счастливая! Я не буду вам называть страну, но скажу, что блондинка в стране брюнетов пользуется бешеным успехом. Я и на родине привыкла, что на меня мужчины обращают внимание, но там! Признаюсь, от внимания местных красавчиков у меня закружилась голова. И я утратила осторожность. Кончилось все это тем, что однажды вечером меня подпоили и увезли в горы. Я не помню, сколько их было. Меня насиловали почти до рассвета, а потом бросили у подножия горы, даже не сняв повязку с глаз.

Я не помню, как я добралась до гостиницы, как прожила оставшиеся дни, никуда не выходя из отеля, как села в самолет, как приземлилась в аэропорту. Очнулась я лишь дома, в своей квартире, когда встретивший меня в аэропорту и привезший домой Юрий Трофимов стал меня тормошить и спрашивать, что со мной приключилось.

Тогда меня прорвало, и я зарыдала, мои рыдания перешли в истерику. Не знаю, как Юре удалось меня успокоить. Но я ничего ему так и не рассказала…

А через девять месяцев у меня родился ребенок, мой сыночек Олеженька.

Юра позднее решил, что со мной случилась безответная любовь.

Волгина молчала.

Елена Павловна посмотрела на Мирославу:

— Вы считаете, что мне нужно было сделать аборт? Избавиться от плода насильника?

Мирослава не проронила ни звука.

Елена Павловна кивнула и продолжила:

— Но я оставила его и старалась искупить перед ним свою вину.

Детективу было неясно, в чем заключалась вина Елены Павловны перед новорожденным, но у нее не было ни малейшего желания вести дискуссию с Коршуновой, поэтому она снова промолчала.

— Я делала все, чтобы он рос, не зная лишений, старалась предвосхищать все его желания.

«И до предвосхищалась», — промелькнуло в голове Мирославы.

— Олежек рос непоседливым мальчиком, он был не таким, как все. А вот случилась эта история с Аней Полянской…

И тут Мирослава не выдержала:

— Как же вы, Елена Павловна, сама жертва насилия встали на сторону насильников?

— Вы не понимаете, я мать! — снова выкрикнула Коршунова.

— А у Ани Полянской матери не было…

— Вы жестокая!

— Ну и ну, — горько усмехнулась Мирослава, — если бы ваш сын понес тогда заслуженное наказание, сейчас он, возможно, был бы жив.

По глазам Коршуновой детектив догадалась, что подобная мысль до этого ни разу не приходила ей в голову.

Елена Павловна смотрела на Мирославу широко открытыми глазами, но взгляд ее был направлен не на детектива, а в прошлое, которое никому не дано было изменить.

— Прощайте, — сказала Мирослава и, не оглядываясь, направилась к выходу.

Она чувствовала, что больше ни минуты не может оставаться наедине с этой женщиной.

Мирослава посмотрела на часы и собралась набрать номер Виталия Ромашова. Ее беспокоила судьба этого незадачливого парня. Но телефон неожиданно зазвонил в ее руках.

Это звонил Максим Карелин.

— Это я, — сказал он, — здравствуйте!

— Здравствуйте, Максим!

— Собираетесь домой? — Ей показалось, что в его голосе промелькнула нотка грусти.

— Вроде того, — улыбнулась Мирослава.

— А у меня к вам предложение.

— Какое?! — притворно испугалась Мирослава, только не говорите, что мне отыскалось местечко в полиции Н-ска.

— Увы, увы, — рассмеялся он. — Просто хочу отметить завершение дела и устроить проводы, так сказать.

— В отделении?

— Нет, что вы! — возмутился он искренне. — Я приглашаю вас в ресторан. Вы согласны?

— Согласна, — улыбнулась Мирослава.

— Вот и здорово, — выдохнул он облегченно, — тогда я на завтра на вечер закажу столик. Хорошо?

— Хорошо.

— Ну, я тогда пошел?

— Идите…

— До свидания.

— До свидания.

Потому как он не отключался, Мирослава сама нажала на кнопку.

После чего она все-таки позвонила Ромашову и осторожно поинтересовалась, как его самочувствие и дела. Он ответил, что постарался успокоиться и собирается жить дальше.