Не девичья память

Из школы Аня ушла, вроде бы по болезни, и никто ничего не узнал, кроме директора и завуча школы.

Вероника изо всех сил старалась восстановить психическое здоровье сестры, она даже возила ее на лечение в столицу губернии.

Но все улучшения были временными. Аню мучила депрессия, а спустя два года она начала пить. И в конце концов ее не стало, она свела счеты с жизнью, перерезав себе вены, когда сестры не было дома.

Первое время Вероника чуть сама не сошла с ума от горя, она начала винить во всем, что случилось с сестрой, себя. Если бы не Алла Матвейчук, добрые соседи и сослуживцы, Вероника не перенесла бы свалившегося на нее горя.

Но время шло. Кровоточащие раны хоть с большим трудом, но все-таки затягивались.

Полянская встретила человека, которого искренне полюбила. Вероника вышла замуж, родила детей, но память об Ане по-прежнему постоянно преследовала ее. И надо же было такому случиться, однажды она случайно встретила Олега и обрушилась на него с обвинениями, он же, нисколько не стушевавшись, жестоко высмеял ее, вволю покуражившись, и тогда вне себя от ярости Вероника стала обдумывать план мести.

Тут-то, как никогда, кстати, она застала у соседки племянницу.

От разгоряченной ссорой Веры Семеновны Вероника узнала о прошлом Табачниковой.

План созрел в ее голове мгновенно. Она догнала Ирину, и та, нисколько не удивившись, выслушала запыхавшуюся от бега Веронику и согласилась ей помочь… За хорошие деньги, разумеется.

Уговора убивать Коршунова не было. Но случилось то, что случилось. Нельзя сказать, что его смерть огорчила Веронику. Нет, нисколько, она считала, что негодяй получил по заслугам.

То, что завели дело, и началась разыскная работа, Полянскую не беспокоило. Она была уверена, что ее никогда не найдут, никогда… Но в чем-то Вероника ошиблась…

Вернее, в ком-то. Филатова не упомянула, что ее племянница плюс ко всему еще и страстный игрок, которому постоянно требуются деньги. И через какое-то время Табачникова стала шантажировать Полянскую, требуя денег снова и снова.

Вероника пришла к выводу, что единственный способ освободиться от шантажистки, это убить ее. Она продумала план, назначила Табачниковой встречу на стройке ранним утром, естественно, в это время там никого не было.

Они поднялись на четвертый этаж. А дальше все произошло как бы само собой. Вероника поспешила покинуть место преступления. Ей казалось, что все прошло идеально.

Рябинкин готовился к допросу, одновременно мрачно поглядывая на Мирославу, находящуюся в его кабинете.

— Я буду молчать, — сказала Волгина.

Рябинкин недовольно хмыкнул и нехотя процедил:

— Ладно, оставайтесь.

Мирослава примостилась на стуле в углу между окном и сейфом.

Ввели Полянскую Веронику Сергеевну. Усадив ее напротив себя, Рябинкин долго молчал, разглядывая осунувшееся лицо женщины, растрепанные волосы и плотно сомкнутые губы.

— Зачем вы убили Табачникову? — спросил он наконец.

— Я пальцем ее не трогала, — бесстрастно отозвалась Вероника.

— Вы говорили с ней по телефону и назначили ей свидание на стройке.

— Не было этого.

— Но как же, — неожиданно как для следователя, так и для подследственной подала голос Мирослава, — вас же видели там.

— Не может этого быть! — вырвалось у Полянской. — Там не было ни одной живой ду…

Она испуганно прикрыла рот ладонью.

Следователь бросил на Мирославу насмешливый взгляд: «в смысле, что же вы, коллега, обещали не вмешиваться»…

И тут же обратился к подследственной:

— Так зачем вы убили Табачникову?

— Она шантажировала меня, ей нужны были деньги, и я поняла, что этому не будет конца.

— По этой же причине вы решили убить Делягина?

Полянская кивнула и облизала пересохшие губы.

— Вы не подумали, что у Матвея Делягина останется сиротой маленький сын?

— Я должна была спасти себя, — ответила она тихо.

— Но о своих детях вы тоже, Вероника Сергеевна, не подумали.

— Мои дети не пропадут! — выкрикнула она запальчиво. — Зато я отомстила за Анечку! Теперь она может спать спокойно.

Не выдержав, Вероника зарыдала.

Рябинкин велел отвести ее в камеру и вызвать врача.

После ее ухода разговор зашел о сообщницах Табачниковой, Поповой и Астаховой.

— Преднамеренное обеим? — спросил в пустоту Рябинкин.

— Навряд ли, — остудила пыл следователя Мирослава, — адвокат что-то придумает…

Рябинкин сердито фыркнул, точь-в-точь, как кот Василий, когда кто-то не шел у него на поводу.

— Да ладно вам, Сергей Викторович, — примирительно проговорила Мирослава, — они были уверены в своей неуязвимости — жаловаться на изнасилование у наших мужчин не принято. Кто же думал, что у молодого парня откажет сердце…

— Зато Полянской светит далеко не светлое будущее. — И добавил: — Детей ее жалко. Без матери расти будут.

Волгина пожала плечами:

— Если муж Вероники наймет ей хорошего адвоката, то и ей дадут не очень-то много. А там и досрочное освобождение за примерное поведение возможно. А если будет суд присяжных, то и вообще оправдать могут.

— Прямо оправдать! — возмутился следователь.

— Не забывайте, Сергей Викторович, что Олег Коршунов был далеко не ангелом. Если бы они все это над девственником учинили…