Не девичья память

— Да!!! Но не сразу. Я ждал, волновался, почти потерял надежду. Хотел снова бродить по городу и искать ее. И вдруг случилось чудо! Она позвонила и сказала, что придет. Я чуть с ума не сошел от счастья! Купил шампанское, фрукты, мороженое, зажарил курицу и наготовил еще разных салатов. А главное, много роз и свечей. У нас была такая ночь любви! Как в кино или в книгах! Я был так счастлив! И я верил, нет, я чувствовал, что Ире хорошо со мной. Она сказала, что у нее ни разу в жизни не было такого чистого парня, как я.

— Табачникова просила у вас когда-нибудь деньги?

— Деньги? — вздрогнул он и грустно покачал головой. — Никогда. Я бы отдал ей любые деньги.

— Как долго вы встречались?

— С конца июня и до вашего прихода ко мне.

— Вы позвонили ей из телефона-автомата?

— Откуда вы знаете? — растерялся он.

— Работа у меня такая…

— Как вы узнали о том, что она погибла?

— Из криминальной хроники.

— А я никогда не смотрю эту хронику, у меня нежные нервы, и я ничего не знал. Я ждал, когда Ира мне позвонит.

Мирослава дотронулась до его руки:

— Вы кого-нибудь подозреваете?

Он вздрогнул, как неожиданно разбуженная птица:

— Конкретно никого. Я же не знаю, кто это может быть…

— Виталий, вы связывали свое изнасилование и изнасилование своих друзей с Анной Полянской?

— Сначала нет. Ведь столько времени прошло. А потом мне пришла в голову мысль, что это могла быть Аня…

— Они не показывали вам ее фотографию?

Он покачал головой.

— Вы не знали, что Анны Полянской нет в живых?

— Не знал.

— Но хоть смутно мысль о Полянской всплывала в вашем сознании.

— Да, пару раз, хотя сам не знаю почему.

— Вы говорили своей подруге о своих догадках?

— Один раз я ее напрямую спросил…

— А она?

— Загадочно улыбнулась и дала понять, что не хочет разговаривать на эту тему.

— О чем вы говорили в вашу последнюю встречу?

— Последний разговор был по телефону. — Две крупные слезинки скатились по его щеке, Виталий вытер их тыльной стороной ладони и, улыбнувшись сквозь слезы, продолжил. — Она сказала: «Мой зайчик, скоро мы с тобой поедем в Турцию, а хочешь, в Дубай?» Я сказал, что хочу, тем более и деньги у меня были. А потом она больше не звонила…

И он, не стесняясь больше присутствия Мирославы, заплакал, как ребенок.

Она не стала утешать его, просто встала и направилась к выходу.

А он выдохнул ей вслед с мечтательной отрешенной улыбкой на припухших губах:

— У меня никогда больше не будет такой любви! Никогда…

Мирослава вышла из подъезда. Она решила не вызывать Семена и дойти до дома пешком.

Стемнело. На выцветшем небе слабо мерцал осколок луны.

Она достала сотовый и набрала номер Карелина:

— Максим, я только вышла от Ромашова. Завтра поговорим…

— А если сейчас? — быстро перебил он.

— Ну, если вам не терпится…

— Не терпится.

— Сейчас я подъеду.

— Нет, лучше ждите меня возле дома Ромашова, я сейчас примчусь сам.

— Хорошо.

Мирослава огляделась вокруг, выбрала лавочку под кустом рябины, ветви которой буквально провисли от тяжести ягод, собранных в крупные налитые кисти.

Максим приехал почти мгновенно.

— Вы так быстро ехали?!

— Мы медленно летели, — отшутился он, — садитесь в салон.

Карелин привез ее в небольшое кафе, расположенное чуть ли не на самом краю города и называлось оно соответственно «На краю».

— Милое название, — проговорила она.

— Не говорите, его хозяин — большой чудак, бывший геолог. Но кормят здесь отлично, и уединиться можно.

Вскоре они уже сидели в небольшом уютном кабинетике и ели вкусное жаркое и салат из свежих овощей. После десерта, состоящего из вишневого пирога и чая, Мирослава рассказала оперативнику все, что узнала от Ромашова.

— Как странно иногда складывается та или иная судьба.

Мирослава была вполне согласна с ним.

— У Табачниковой есть родители или другие родственники? — спросила она.

— У нее имеется муж.

— Муж?!

— А чего вы так удивляетесь? — усмехнулся он.

— Гражданский?

— Нет, официальный и ребенок.

— Вот даже как, — проговорила она задумчиво. — Ну, что ж, нужно завтра с утра ехать к мужу.

— Нужно.

— Составите компанию?

— С превеликим удовольствием! Вам не влетит?

— Мне? — Карелин сделал удивленное лицо: — Так было же негласное распоряжение свыше во всем содействовать заезжему детективу.

Мирослава усмехнулась:

— Ну, если только было распоряжение свыше.

Они решили расстаться до утра.

Максим довез ее до ворот трофимовской усадьбы и умчался в ночь.

…Но едва лишь рассвет коснулся зыбкими перстами вершин деревьев, роняющих последнюю листву, Карелин был у ворот, и Мирослава услышала, как он посигналил.

Не обращая внимания на неодобрительное пыхтение Василия, она выскользнула на улицу.

Кот, помахав хвостом и убедившись, что никто не видит его демонстрации протеста, удалился в дом доглядывать прерванный утренний сон.

— Я не слишком рано?

— И это спрашивает опер? — улыбнулась Волгина.

— Опер — тоже человек, — повел он плечом.

— Несомненно, но наша с вами работа мало считается с такими временны́ми понятиями, как рано или поздно.

— Это правда.

На углу они взяли еще двух оперативников и дальше ехали молча до самого дома Табачниковой.