Не девичья память

Он покачал головой и тихо всхлипнул.

— Что же случилось?

Он посмотрел на нее тоскливыми умоляющими глазами:

— Паша из окна вывалился.

— Не вывалился, а выпрыгнул, — поправила она.

— Не может быть!

Ромашов побледнел еще больше, капли пота выступили у него на лбу.

— Паша не мог, — прошептал он.

— Значит, что-то его заставило. Именно об этом я и пришла с вами поговорить.

— Но я ничего, ничего не знаю! — Он сорвался с софы, пронесся по комнате, схватил сигарету, закурил.

Мирослава поморщилась. Она терпеть не могла запаха табачного дыма, но ничего не сказала.

— Я ничего не знаю, — повторил он глухим испуганным голосом, — понимаете, ничего.

— Сядьте.

Он сел и нервно стряхнул пепел в пепельницу.

— Вы не могли бы не курить? — проговорила она тихо.

— Что?

— Курение сокращает жизнь.

Он подскочил и чуть не свалился с софы:

— Что, что вы хотите этим сказать?!

— Только то, что курить вредно.

— Я, я брошу, — пробормотал он.

— Вы ведь недавно начали курить?

Ромашов машинально кивнул.

— Обычно эта привычка приклеивается в подростковом возрасте.

— Нет, я тогда не хотел…

— Странная штука любовь, — проговорила Мирослава.

— Что?

— Я говорю, что любовь может научить как хорошему, так и плохому.

— Я, я не понимаю.

— Да чего же проще-то, вот народ сетует: «Любовь зла, полюбишь и козла».

— Как, какого козла?! — Он уставился на нее, не мигая.

— В вашем случае козу, а точнее, козлиху.

Ромашов покраснел:

— Я… я вас не понимаю!

— Что же тут не понимать? Только козлиха может научить своего любовника курить.

— Какого любовника?!

— Вас, Ромашов. Ведь это любимая женщина приучила вас к сигарете?

— Нет, она меня не заставляла!

— Вы сами захотели ей угодить. Она курит после секса или непрерывно, как паровоз? — спросила Мирослава небрежно.

— Почему, почему вы об этом спрашиваете?

— Вы давно познакомились?

— С кем?

— Со своей возлюбленной?

— У меня нет никакой возлюбленной! Вы все придумали!

— Ну как же нет? Сначала она заглянула к вам на огонек с двумя подружками…

Он застыл в неподвижности.

— Кстати, как вы тогда развлеклись? — продолжила Волгина, не обращая внимания на его потрясенный вид.

Наконец Ромашов с грехом пополам овладел своими эмоциями:

— Ко мне никто не приходил. Вы ошибаетесь.

— Вы, Виталий, по-видимому, легко отделались. А вот Олег умер. Неизвестно, выживет ли Паша.

— Что вы хотите от меня?! — закричал он, снова срываясь.

— Правды.

— Какой еще правды?! Это вам Екатерина Ивановна наплела? Так она не только вынюхивает, но еще и сочиняет!

— Виталий, может, ваша пассия горбатая? — невинно поинтересовалась Мирослава.

— Почему это горбатая?! — неосторожно возмутился он.

— Потому что красивыми возлюбленными мужчины обычно хвастают, а не прячут их ото всех.

Он молча кусал губы.

— Или она замужем?

— Это вас не касается.

— Ага. А возможно, она предупредила вас, чтобы вы держали язык за зубами?

— Да нет у меня никакой возлюбленной! Вы что, русского языка не понимаете?!

— И вам не жаль своих друзей?

— Они сами виноваты! — вырвалось у него невольно.

— А вы?

— Что я?

— Разве вы не были с ними тогда?

— Когда?

— Когда случилось то, за что вы расплачиваетесь теперь.

— Я ни в чем не виноват! Я вообще вас не понимаю!

— Вы не боитесь быть следующим?

— Нет, — уверенно ответил он.

— Ну, что ж, счастливо оставаться. — Мирослава поднялась и направилась к выходу.

У двери прислушалась. Виталий не спешил закрывать за ней дверь, поэтому она просто захлопнула ее.

— Дело ясное, что дело темное, — пробормотала она сама себе, выходя из подъезда.

На крыльце Мирослава нос к носу столкнулась со следователем.

— Добрый день, Мирослава Игоревна, — усмехнулся Рябинкин.

— Неужто добрый? Впрочем, здравствуйте, Сергей Викторович.

— Вы от Ромашова?

— От него. А вы к нему?

Он кивнул.

— Желаю удачи!

Но Рябинкин не вошел в подъезд, а спустился вместе с ней на тротуар.

— Куда направили стопы? — спросил он.

— Куда глаза глядят.

— Я, пожалуй, составлю вам компанию.

— С чего бы это?

— Ну, после вас идти к Ромашову не имеет смысла, так что я бы с удовольствием послушал, какие выводы вы сделали, поговорив с ним?

Мирослава посмотрела на следователя, подумала минуту и кивнула:

— Хорошо, но разговаривать с вами на ходу я не стану. Нужно найти какой-нибудь скверик…

— Я как раз знаю одно такое местечко, — он подхватил ее под руку, — там уютно, и в это время безлюдно.

Они молча прошли быстрым шагом два квартала.

«Интересно, куда это он меня тащит, не в Тридесятое ли королевство», — подумала Мирослава.

Наконец они свернули за угол и оказались в небольшом скверике, густо заросшем деревьями и кустарниками.

Отпустив ее руку, Рябинкин пошел по узкой тропинке. Мирослава последовала за ним, гадая, куда это ее притащил местный Сусанин.

— Ну, вот мы и пришли, — раздался голос следователя.

Перед глазами Мирославы предстала старинная беседка, построенная не позднее XIX века и вся увитая красными листьями девичьего винограда.

— Что это? — спросила она.

— Это местная достопримечательность, — ответил Рябинкин, — так называемая беседка влюбленных.

— В таком случае, — хмыкнула Мирослава, — нам она точно подойдет.

— Зря иронизируете, — обиделся следователь, — нам здесь никто не помешает.