Не девичья память

— А чего я свидетель-то? Если вы думаете, что я видел, как Пашка из окна кувыркнулся, то ничего я не видел.

— А откуда же знаете?

— Так бабки во дворе успели просветить.

— Простите, а как вас зовут?

— Эдуард Савельевич Парамонов, — гордо представился мужичок.

— А я Мирослава Игоревна Волгина, частный детектив.

Опера не спешили подниматься на площадку, они стояли на лестнице и улыбались.

— А вообще вы, Эдуард Савельевич, хорошо знаете Павла Семакина?

— Да, как облупленного, — ответил Парамонов, польщенный обращением к нему детектива по имени-отчеству.

— Скажите, а какой он вел образ жизни?

— Пашка-то? — хитро улыбнулся мужичонка.

Мирослава не сводила с него взгляда, делая вид, что ловит каждое его слово.

— Аморальный! — выдал Савельев.

Оба оперативника закашлялись, то ли от неожиданности, то ли пытаясь не расхохотаться. Но обернувшийся к ним Эдуард Савельевич, по-видимому, решил, что их продуло на сквозняке, и посоветовал поставить на ночь горчичники и выпить молока с медом и сливочным маслом.

— Они все поставят и все выпьют, — поспешила заверить Парамонова Мирослава. — Эдуард Савельевич, объясните, пожалуйста, что значит аморальный образ?

— Ну, молодежь! — всплеснул мужичонка руками.

По нему было видно, как он горд тем, что находится в центре внимания:

— Вы «Кавказскую пленницу» смотрели? — продолжал он производить впечатление на молодых полицейских.

— Не переживай, отец, смотрели, — сказал Саша, — ты давай ближе к делу.

— Самец перепелки — тебе отец, — рассердился Парамонов, — так вот, возвращаясь к вопросу аморальности и к «Кавказской пленнице», там сказано, что «вирус ящура особенно бурно развивается в организмах, ослабленных никотином, алкоголем и… излишествами нехорошими…»

— При чем здесь вирус ящера? — буркнул Саша.

— Притом, — огрызнулся мужичок, — суп тебе со слоном.

— С котом, — машинально поправил Максим.

— Со слоном! — Парамонов аж ногой притопнул.

— Почему со слоном-то?! Это же не чай, а суп!

— Слон больше, — спокойно проговорил сосед Семакина.

— Так, тихо, — прекратила их перепалку Мирослава, — давайте, Эдуард Савельевич, уточним, вы хотите сказать, что Павел Семакин пил, курил, водил женщин?

— Вот! А об чем я вам толкую уже битый час! В полиции работаете, соображалку надо иметь хорошую, — произнес он.

— А где вы работаете? — хмуро спросил оперативник Саша.

— Лектором работал, теперь по состоянию здоровья на пенсии.

— Понятно, — хмыкнул Максим. — «Три звездочки, четыре, а лучше, когда пять звездочек». И не важно, есть ли жизнь на Марсе.

— Но, но, — погрозил ему пальцем Парамонов, — попрошу не задевать мою профессиональную честь!

На этот раз хмыкнули оба оперативника.

Не улыбались только Мирослава Волгина и мужичонка. Как избушка Бабы-яги к лесу, повернулся к операм задом, все внимание сосредоточив на Мирославе.

— А этой весной уже ночь была, меня бессонница мучила, и я то на балкон, то на кухню бегал. И тут слышу, кто-то к Пашке звонит. Пошел поглядеть в глазок, думал, дружки его приперлись. Ан нет. — Он заговорщицки подмигнул Мирославе.

Она буквально затаила дыхание, моля небеса, чтобы опера на время онемели.

— И кто же к Паше пришел, Эдуард Савельевич? — спросила она осторожно.

— Бабы! — выпалил он.

— Эко диво, — тихо проговорил Саша.

— Диво дивное, я вам скажу, — согласился с ним Парамонов.

— Чем они вас удивили?

— Так праздника чертей еще не было!

— Каких чертей?! — изумился Максим.

— Да у тебя, парень, я вижу, тыква на плечах вместо головы!

— Вы имеете в виду Хеллоуин? — поспешила вмешаться Мирослава.

— Вот! Его еще не было.

— А что было?

— А были три бабы в масках.

— Вы уверены, что три женщины были и в масках?

— Я в ту ночь трезвый был, — обиделся Парамонов.

— Паша им открыл?

— Поспрашивал, кто там, и открыл.

— А они что ответили на его вопрос?

— Сказали, что родственники из мамкиной деревни. — Парамонов хмыкнул: — Знаем мы этих родственников из деревни «Милый друг».

— Вы хотите сказать, что это были шлюхи? — спросил Саша.

— Массажистки, — на полном серьезе поправил его Парамонов.

— А друзья Пашины были в это время у него в квартире?

— Скорее всего, — пожал плечами сосед, — но сам я, как они приходили, не видел, так что врать не стану.

— Спасибо вам, Эдуард Савельевич, за помощь следствию, — поблагодарила Мирослава.

Парамонов приосанился и с достоинством ответил:

— Выполнил, так сказать, свой гражданский долг.

Когда он скрылся за дверью, оперативники и детектив вошли в квартиру Семакина.

— Что накопали, орлы? — спросил их следователь.

Максим пожал плечами, а Саша хмыкнул:

— Орлы пустые, а орлица кое-что в клювике принесла.

— Вот как, — Рябинкин посмотрел на Волгину, — и что ж накопали, госпожа сыщица?

— Откапывали мы вместе с ребятами, — Мирослава кивнула на оперативников, — но сами знаете, Сергей Викторович, что времена прошли, когда все обо всех знали. Теперь соседи почти не интересуются жизнью друг друга.

Он кивнул.

Волгина продолжила:

— Но вот сосед Семакина из квартиры напротив утверждает, что весной видел, как ночью в квартиру Павла звонили три девушки в масках.

— Грабительницы, что ли?

— Думаю, насильницы, Сергей Викторович.

— Почему же он им открыл?