Не девичья память

— Да, я потом узнала, что, во‐первых, у Алены есть жених, некий Федор Самсонов. А во‐вторых, Алена кое-что рассказала мне об Олеге, вернее, о том, что произошло когда-то в школе. Но это уж было после нашей встречи.

— То есть? — не понял Богдан.

— Она ночью позвонила мне по телефону.

И Мирослава пересказала Трофимову на этот раз все, что услышала от Саранцевой:

— Именно поэтому я попросила вас отыскать сторожа…

— Я нашел его адрес, собирался как раз вам сообщить.

— Вам Олег никогда ничего не рассказывал об этом случае?

— Шутите?

— Нет, может, случайно обмолвился?

— Нет, мы вообще с ним мало общались.

— Елена Павловна, конечно, тоже не рассказывала…

— Вот именно.

— Но уж Юрий Евгеньевич не мог не знать об этой истории.

— Отец?! — Брови Трофимова взлетели вверх.

— Они же близкие друзья, и кто, как не ваш отец, мог помочь выпутаться сыну любимой женщины из неприятной истории.

— Вы хотите сказать грязной истории.

Мирослава пожала плечами.

— Я уверен, что отец этого не делал.

— Мы можем с ним поговорить? Разумеется, конфиденциально, я не хочу, чтобы он проинформировал Елену Павловну.

— Я думаю, что это можно устроить. Например, сегодня вечером, когда отец приедет домой.

— Хорошо…

— А на день у вас есть какие-либо планы?

— Есть, спасибо вам за адрес, хочу навестить этого сторожа, случайно подслушавшего разговор директора, Елены Павловны и предположительно следователя, который вел это дело…

— Вы хотите сказать, что было заведено дело?

— Да, Саранцева уверена, что сестра потерпевшей подавала заявление в милицию, но дело, как я думаю, бесследно исчезло.

— И вы надеетесь узнать у сторожа подробности?

— Да, насколько я понимаю, он живет на даче в нескольких километрах от города?

— Я поеду с вами, — решительно заявил Трофимов.

— Хорошо.

— Я только сделаю один звонок, вы не возражаете?

— С чего бы мне возражать, — пожала плечами Мирослава и вышла из кабинета.

Пока она шла по коридору, до нее донеслось:

— Пеппи, родная, не сердись. Я был не прав, но я осознал и исправлюсь.

Мирослава улыбнулась и стала спускаться по лестнице. Сердце подсказывало ей, что Пеппи простит своего Бодю…

Через полчаса они уже выехали из ворот и направились в сторону старых дач.

Приблизившись к месту назначения, Мирослава увидела, что дачи действительно были старыми, по-видимому, обитали здесь пенсионеры, которым они были выделены еще в советские времена. А возможно, что эти дачи были приобретены еще их родителями…

Они нашли нужную им улицу и теперь вглядывались в номера домов.

Дача, которую они искали, умещалась на шести сотках, была обнесена старым деревянным забором, сквозь щели которого был виден нехитрый огород, небольшой старый дом и сад, теснившийся позади него.

Едва они приблизились к калитке, как невесть откуда с той стороны к ней примчалась дворняга с густой шерстью соломенного цвета и залилась яростным лаем.

— Молодец, — сказал Трофимов, — честно свой хлеб отрабатываешь, не то, что мой Васька.

Мирослава невольно улыбнулась.

— Хозяин! — закричал Богдан. — Есть кто в доме?! — Трофимов забарабанил кулаком по калитке так, что она затряслась, как ветхий домик одного из поросят.

— Иду я, иду, — донеслось до них, — эко, нетерпеливый народ стал, — послышались шаркающие шаги.

Собака продолжала заливаться лаем. Наконец на тропинке показался старичок лет семидесяти пяти или более. Он подошел к калитке, потрепал собаку по загривку:

— Ладно тебе, Ермолай, люди небось по делу пришли.

Как ни странно, собака сразу успокоилась, завиляла хвостом и, подпрыгнув, облизала лицо хозяина.

— Ну, вечно ты со своими нежностями и на людях, — ласково проворчал старик.

Ермолай сделал вид, что засмущался, вильнул хвостом и улыбнулся во всю пасть.

— Нам бы Анисима Петровича Маркелова повидать, — сказал Трофимов.

— Так я перед вами. Глядите.

— Здравствуйте, — сказала Волгина, — меня зовут Мирослава, а это Богдан. Нам очень нужно с вами поговорить.

— О чем? — спросил старик, открыв калитку.

— Об одном давнем случае. Мы могли бы пройти в дом или хотя бы на веранду?

— Проходите.

Мирослава и Богдан последовали за хозяином, замыкал шествие Ермолай.

Вскоре они все расположились на небольшой, но уютной веранде, густо обвитой диким виноградом и плющом. Желтые и красные листья растений уже начали облетать и щедро усыпали подоконники.

Старик засуетился и достал из старинного буфета две вазочки из голубоватого стекла, на которые горкой выложил яблоки и груши.

— Свои, угощайтесь, — гордо заявил он.

— Спасибо, — Мирослава взяла спелую желтую грушу и надкусила ее, — какая вкусная!

Старик улыбнулся.

Трофимов нехотя последовал примеру Мирославы и тоже начал жевать грушу.

— Анисим Петрович, мы хотели бы поговорить с вами об одной истории, которая произошла, когда вы работали в школе.

— Вот как? — Старик насторожился.

— Мы понимаем, что вас просили сохранить ее в тайне, но обстоятельства с тех пор изменились. Не так давно был убит один из главных участников того инцидента — Олег Коршунов.

— И что же с ним приключилось? — спросил Маркелов равнодушно.

— Видите ли… — проговорил Трофимов, — Олега жестоко убили.