Не быть волшебником

– Еще бы! – взвилась скульпторша. – Еще мне не хватало здесь продукты жизнедеятельности и прочую мерзость выставлять. И главное, этот, – Росси махнула рукой в сторону кота, отчего тот съежился, – не унимается. Перфомансы какие-то придумывает. И тут вообще вакханалия началась. То они танцы в неположенных местах устраивают, то краской обольются и людей пугают на улице, а последней каплей стал мой лучший ученик, который зачем-то решил приколотить свою руку к воротам на площади.

– Хорошо, что руку, – вслух подумал Костя.

– Ничего хорошего, – разошлась Росси, – я как увидела это безобразие, быстро навела порядок. Ученики теперь у меня заново золотое сечение осваивают и учатся воспринимать прекрасное в позе витрувианского человека. Благодаря этому мохнатому деятелю я их еще не скоро к нормальной работе смогу допустить.

– А Трюфеля в гнома решили превратить? – уточнил Костя.

– Я его вообще прибить хотела, но вовремя остановилась и просто визуализировала весь тот ужас, что он принес. Хотела, чтобы он понял, что разглядеть в ужасном прекрасное невозможно. Поэтому сделала так, что морок должен был сойти, если бы кто-нибудь понял, кто он на самом деле.

– А, то есть чтобы доказать, что в куче мусора розу не найти, вы превратили его в эту условную кучу мусора, – понял Костя.

– Именно, – подтвердила скульпторша.

– И назад свой облик он должен был вернуть, если бы кто-то в этой куче все-таки увидел розу. То есть его самого. А тут я просто узнал его по голосу и повадкам, совершенно не собираясь ковыряться в его сущности. Простите, что испортил эксперимент.

– Да чего уж, – махнула рукой Росси. – Я и сама собиралась его возвращать обратно. Он через пару дней совсем зачах. Ходил тут с грустными глазами.

– Еще бы мне не ходить, – уже громко возмутился кот, – когда от меня каждая живая душа шарахается. Поговорить не с кем, даже слова человеческие стал забывать.

– За пару дней? – улыбнулась Росси.

– Это для вас, для людей, – пара дней. У котов время совсем иначе идет.

– Трюфель, – удивился Костя, – а ты разве просто кот?

– Вот не надо меня только на этом ловить, – огрызнулся Трюфель, – я, может, страдаю еще сильнее от того, что я не просто кот.

– А вот интересно, – снова обратился Костя к скульпторше. – Получается, если я его узнал, значит, и с современным искусством так же. Если человек раньше видел, чем была это куча мусора, то даже в ней сможет узнать что-то прекрасное.

– Ой, не начинай, – отмахнулась скульпторша, – мне этого философа хватило уже. Пойдем, я тебя лучше к Мике провожу. Он, должно быть, уже проснулся и сможет с тобой пообщаться.

Росси Пепер провела Константина в комнату, где выздоравливал после тяжелой битвы его учитель.

Микаэль Олай чинно лежал на огромном ложе, которое стояло возле окна. По его худому морщинистому лицу бегали солнечные зайчики. И непонятно было, щурится он от них или спит.

– Мика? – нерешительно позвала Росси.

– Да, – хрипло ответил Волшебник и повернул голову. – О, Костя, здравствуй, – заметил он нерешительно мнущегося возле входа ученика.

– Здравствуйте, Волшебник, – ответил Костя.

Он едва узнал своего учителя. В этом едва шевелящем губами старике очень трудно было узнать молодого и сильного Волшебника, каким был Мика еще несколько дней назад. А потом случилась дуэль, где злобный чародей выпил из учителя всю энергию. И если бы Костя не кинулся выручать погибающего Микаэля, то заметил бы, как сильно отразился на учителе этот удар.

– Он еще слабо двигается, – тихо заметила Росси, так, чтобы только Костя слышал. – Но пик кризиса прошел, и теперь осталась последняя часть выздоровления – возрождение.

– Возрождение?

– Да, – кивнула скульпторша, – надо вернуть ему молодость. Обычно он сам перерождается, с помощью варварской птицы Феникс. Но я буду действовать по старинке: кипящее молоко, водички вареной, потом студеной. В общем, почти банька по-русски. Осталось только создать мир-инкубатор, ну, вернее, он должен его создать сам.

– Зачем еще один мир создавать? – не понял Костя.

– Ну как? Надо, чтобы был мир, где такое возрождение возможно, но потом его надо сразу уничтожить, ну не уничтожить – забыть, чтобы всякие проходимцы не повторяли этот подвиг. А то знаешь, как бывает. Насмотрятся другие, как волшебник то в костер прыгнет, то в кипящий котел, и давай повторять. А сам понимаешь, эффект только у волшебника получается, остальные просто превращаются в приготовленную человечину.

– Фу, – фыркнул кот за спиной скульпторши.

– А ты не подслушивай, – укорила его Росси.

– Больно надо, – презрительно сказал Трюфель и гордо прошел к кровати Микаэля.

Костя тоже подошел к учителю.

– Как ты? – тихо спросил Мика ученика.

– Тяжко без вас, – сказал Костя. – Приглашениями закидали, а я и не знаю, что на них отвечать. С армией этой морока одна. Еле придумал, куда отправить на учения. А еще тут старик пришел, сказал, что его зовут…

– Костя, – укоризненно прервала скульпторша и для эффекта взяла за локоть подростка. – Мика еле дышит, не то что говорит. А ты на него свои проблемы наваливаешь. Давай он возродится, тогда вы все и обсудите.