Не было, но могло быть. Рыбный край

Третьим бичом на рынке поразившим жителей города Оренбург были беспризорники, часть из них были прикреплены к детскому дому, другие бродяжничали. В городе ни один школьник не мог себя чувствовать на улице в полной безопасности. Беспризорники поделили города на зоны влияния, за одной группировкой был закреплён вокзал, за другими рынок или окраины. Никому кроме них самих это было не важно, кто и где хозяйничает, людей беспокоил криминальный оттенок данной группы лиц. Они воровали, ломали, запугивали, мешали порядочным людям жить. Взрослые боялись отпускать своих детей на улицу, не было и дня чтобы кого-то не побили или не ограбили, детей запугивали, и они отказывались выдавать своих обидчиков и сотрудничать со следствием. Под удар можно было попасть ели у тебя было что-либо ценное или одежда лучше, чем у них, в общем все дети от 7 до 18 подходили под удар. Милиция на требования прекратить беспредел и малолетнюю преступность разводила руками, наше законодательство бессильно против лиц до 14 летнего возраста, максимум поставить на учёт и проводить разъяснительные беседы. Посадка в тюрьму была крайней мерой и применялась редко, как известно исправительные колонии за всю свою историю не исправили ни одного человека. Зато там они становились только злее и выйдя принимались за старое. На рынке промышляли малолетние карманники, а другие в округе занимались гоп-стопом. Украденные ценности сдавались в близлежащие ломбарды, на деньги покупались что-нибудь пожевать, алкоголь и конечно же насвай, клей момент которым дышали беспризорники из других районов был не в почёте и покупался, когда не было денег. Насвайем был заплёван весь пол на рынке, все углы в радиусе километра от точки продажи также были в этом дерьме. Бывало соберутся в круг человек 10 и давай за губу забрасывать зелёные горстки насвая, от убойной дозы никотина неокрепшие организмы шатались и падали, что-то мычали, когда их отпускало, повторялось всё по новой, зрелище не из приятных, когда они подрастали то наркотики становились посерьёзней, а пока они были детьми им и этого хватало. Иногда милиция устраивала облавы на беспризорников и возвращала их в детские дома откуда они обычно убегали на следующий день. Тем более было лето и на улице было тепло и комфортно. В "детский дом имени Горкиной А.М." в этот раз вернули пятерых беглецов, по традиции их прилюдно выпороли и закрыли в комнате с решёткой на окнах в наказание за побег. Этим летом еще одно муниципальное заведение получило групповую путёвку в пионер лагерь на море, это был именно этот детский дом и пока не были пойманы беглецы поездка могла сорваться, едут или все, или никто, если кого-то не хватает, то право на квоту переходила в другое учреждение подобного типа. Миграция на 21 день на море в рыбный край была мечтой работников детского дома, ведь он распространялся на весь персонал включая воспитателей, поваров и санитарок. Следующие два дня до отправки беглецов держали в карцере передавая им еду и забирая пустые тарелки, иногда выпуская в туалет, спали они там на матрасах, им не привыкать на улице условия были намного жестче. У наказанных был болезненный вид в виду резкого прекращения приёма спирта и насвая, они просили о помощи, притворялись больными, но воспитатели знали это и не велись на провокации. С утра всем составом они сели в автобус и поехали в "ДОЛ Берёзка".

Глава 4:

Остановка деревня Косорылова, кто такое название придумал, удивлялся Игорь, оно накладывает негативный отпечаток на местных жителей, и они стесняются говорить откуда они, называть в слух, рассуждал он, выходя с вещами из вагона. Был день, его поезд будет только завтра, свободное время он мог провести с пользой осматривая провинциальный населённый пункт и общаясь с местными жителями мог расширить свой кругозор. Деревня, луга, чистый воздух, "хорошо в деревне летом" присвистываю думал Игорь, солнце светило лучиками в глаза и радовало его, душа пела.

— Куда прёшь падаль

Заорала бабка, которую слегка задел сумкой Игорь,

— Простите бабушка я не нарочно.

— Глаза разуй дерьмо

Вырвалось из вонючего рта старухи.

— Да будь ты проклят