Не было бы счастья

Говорить было лень, и двигаться тоже, и каждый, устроившись с максимальным комфортом, расслабленно засопел.

Женька зевнула в ладошку, смутно надеясь, что Илья вскорости заснет и перестанет на нее пялиться.

Она даже запахнула халат потуже, с вызовом покосившись в черные глаза за стеклышками очков.

Пялиться он не перестал. И она слегка зарделась, твердо зная, что рада этому, и досадуя на себя за эту неуместную, глупую радость.

Что-то приключилось с головой, точно. Во всяком случае разумно мыслить она отказывалась, зато чрезвычайно настырно наполнялась дикой веселостью и прокручивала по сотому разу какой-то бравый марш. Казалось, вот-вот бодрая музыка хлынет из ушей.

Хорошо еще, что не было сил пуститься в пляс. Но исполнить цыганочку с выходом очень тянуло.

Женька едва убедила себя, что просто свалится в траву. Но с безумным весельем в собственной голове ничего поделать не могла, оставалось только надеяться, что никто больше не услышит этот концерт.

— Вы, как знаете, а я тоже вздремну, пожалуй, — объявил дед и мгновенно захрапел.

— Я в город, — хмуро сообщил Илья, вполне оценив Женькины манипуляции с халатом.

Никакого другого варианта у него не было. Не придумывалось. Работать он все равно не сможет. А на что-то более интересное у него прав нет. Нет и все тут!

За игрой он думал только об одном. Но мыслительный процесс продвигался не слишком успешно, то и дело отвлекали смущенно-розовые щеки, нервные пальцы, воинственный темный хохолок, в котором запуталось солнце, и дрожащие в улыбке губы, и полыхающие азартом глазищи.

Нет, невозможно было сосредоточиться.

В обед он принялся думать с удвоенной силой. После обеда подумал еще. Зачем-то притащился вместе со всеми на террасу, хотя обычно в это время стояла особенная тишина, и можно было без помех поработать. Вместо этого Илья пристроился на перила и снова стал думать.

Решительный жест, которым она завернулась в халат, словно тот был бронежилетом, Илью позабавил и рассердил одновременно.

— Сыночек, ты же не собирался, — сквозь дремоту проговорила Ольга Викторовна, — чего тебе там делать, в этом городе?

— Мне надо. Срочно. И потом, продукты кончились, я посмотрел. А в нашей лавке ни хрена не купишь.

Ай, да молодец, ловко придумал.

— Так ты на рынок, что ль собрался? — зевнула бабушка.

— Ну.

— Жень, у тебя какой размер?

— Что? Зачем? — уставилась Женька на Ирину Федоровну.

Та невозмутимо заявила, что существовать сутками в халате — нонсенс. Конечно, в доме найдется одежда, но вряд ли она Женьке подойдет.

— Еще как подойдет! — заорала та, напуганная неопределенными подозрениями. — И потом, у меня есть платье.

— Твое платье никуда не годится! — отрезала Ирина Федоровна. — Пятна от травы так и не отстирались. Нельзя так легкомысленно относиться к нарядам, Женечка! Давай-ка, напиши Илье размеры, он купит все необходимое. Конечно, можно заехать к тебе домой, но это другой конец города! Он вернется как раз к Новому году… Стоп, Женечка, не надо ничего писать.

Женя вздохнула с облегчением. Илья, смущенный отчего-то, как школьник, раздраженно махнул рукой.

— Это ваши женские дела. Я пошел!

— Илюша! — приоткрыла один глаз Ольга Викторовна. — Бабушка права, а ты, как всегда, думаешь только о себе.

Ну конечно! Он же — эгоист, циник и канцелярская крыса.

— Извини, сынок, я не то хотела сказать, — мягко добавила мать, — просто Жене нужно…

— Мне ничего не нужно, правда! Ну что вы ей-богу!

Женька растерялась еще больше, осознав, что ее никто не слушает. Кажется, семейство окончательно и бесповоротно определило ее в неразумные дитяти и взялось опекать по полной программе.

И что с этим делать?!

—..ничего не понимаешь, да и вообще тебе это поручать не слишком удобно, — тем временем рассуждала Ольга Викторовна, — правда же, мам?

Бабушка величественно кивнула и открыла было рот, чтобы предложить еще какой-то безумный план, но тут из гамака подала голос Марина.

— Так пусть вместе едут, делов-то! Женька вполне доковыляет до магазина.

— Ты доковыляешь? — озаботилась Ольга Викторовна, поворачиваясь к Жене.

Та, схватившись ладонями за пылающие щеки, яростно помотала головой.

— Я не могу. Мне не надо. Я вот… в халате.

Илья, наконец-то, осознал размеры подарка, который ему преподнесли родственники, сами того не зная. Он бы до этого никогда не додумался. Он не представлял, что все может обернуться такой удачей.

Она поедет с ним.

Дурачина, он еще минуту назад с отвращением представлял себе этот бессмысленный отъезд, здорово похожий на бегство. А теперь все вон как складывается.

Обалденная у него семья! Самая лучшая!

— Пошли, — с решимостью, которой не испытывал вовсе, Илья взял Женьку за руку, — расскажешь по дороге, как тебе здорово живется в халате.

Маринка сдавленно хрюкнула в гамаке. Бабушка с матерью успокоились по поводу судьбы бедной сиротинушки и мирно запыхтели.

— Я не пойду, — шипела Женька в его голую спину, — слышишь, я не пойду.

— Ты уже идешь, — сообщил Илья, не оборачиваясь.

— Нет, не иду! Ты меня волочишь!

Он доволок ее до лестницы и слегка подпихнул в бок.

— У тебя две минуты, чтобы переодеться в никуда не годное платье!