Не без греха

– Мой отец? – Элинор побледнела. – Что он тут делает?

Повинуясь взгляду хозяина, дворецкий мгновенно исчез, и Себастьян встал из-за стола. Проклятие! Он хотел ей все объяснить, по крайней мере попытаться объяснить, но теперь слишком поздно.

– Я думаю, граф приехал за тобой.

– Как он узнал, где меня найти? – дрожащим голосом спросила Элинор.

– Перед отъездом из Лондона я направил ему письмо с сообщением, что ты уехала со мной.

– Хотелось бы, чтоб сначала ты спросил меня.

– Прости. – Себастьян отвернулся. – Полагаю, будет лучше, если я встречусь с графом наедине. Я пришлю за тобой Хиггинса, когда мы все уладим.

Он практически выбежал из столовой. Им владела такая жажда мести, что в его душе не осталось никаких чувств, кроме неистового стремления уничтожить своего врага.

Когда он вошел в гостиную, Хетфилд мельком взглянул на него. Судя по безупречному костюму и тщательно уложенным волосам, граф не слишком торопился спасать дочь.

– И зачем вы меня вызвали сюда? – спросил он. – Какого черта, Элинор, что происходит?

Себастьян оглянулся. Проклятие! Он велел ей ждать в столовой, потому что хотел избавить ее от неприятной сцены. А теперь делать нечего. Придется играть теми картами, которые сдал.

Подойдя к Элинор, он самодовольно обнял ее за талию.

– Она со мной.

Граф прищурился:

– Вы провели ночь здесь, вместе и без камеристки?

– Да.

Подавив стон, Элинор умоляюще глядела на Себастьяна. Тот отвел глаза.

– Все не так плохо, как выглядит, – сказала она и повернулась к отцу.

Хетфилд стиснул зубы.

– Это выглядит скандально. Если кто-нибудь узнает, репутация Элинор будет погублена. Раз вы призвали меня в свидетели этого скандала, Бентон, я предполагаю, что вы собираетесь на ней жениться. Немедленно.

– Предположения часто ошибочны, Хетфилд.

– Что вы хотите этим сказать? – нахмурился граф.

Себастьян безрадостно засмеялся, отпустил Элинор и подошел к камину.

– Я не собираюсь жениться на вашей дочери. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Углом глаза он увидел, как Элинор вздрогнула и обхватила себя руками. Она больше не смотрела на него.

– Зачем же вы обесчестили ее?

– Он не… – попыталась возразить Элинор.

– Молчи! – одернул ее граф и повернулся к Себастьяну. – Ваше самодовольное выражение говорит мне, что она провела ночь в вашей постели, Бентон. Это просто забава? Наверняка вы не могли считать ее привлекательной. Так в чем дело? Сначала та карточная игра на балу герцога Уоррена, где вы лживо обвинили меня в шулерстве, теперь эта мерзость. Что вы задумали?

– Месть. – Себастьян выплюнул это слово с лютой ненавистью, которая жила в его душе.

– За что? Я вас не знаю.

– Вы знали мою мать. Или вы ее не помните?

Наступило короткое молчание. В глазах Хетфилда мелькнул испуг.

– Я помню графиню. Может, вы не поверите, но я всегда сожалел, что между нами все так плохо закончилось.

– Плохо? Ваше бессердечное пренебрежение вызвало ее смерть. И за это вы должны ответить.

– Если вы собирались вызвать меня на дуэль, почему ждали столько лет?

– Мешали обстоятельства. Кроме того, я никогда бы не запятнал безупречную репутацию матери, открыв причину ее смерти.

– А, понимаю. Вместо этого вы погубили репутацию моей дочери. Ловко.

Себастьян почувствовал себя отъявленным негодяем.

– Репутация леди Элинор не принесена в жертву, пока никто другой не знает о случившемся. Выбирайте оружие, назовите секундантов, граф. Если завтра на рассвете мы встретимся в Хэмпстеде, я клянусь не предавать гласности этот инцидент. Ваша фамильная честь будет сохранена, независимо от результата дуэли.

– А если я откажусь участвовать в этой смехотворной мелодраме, которую вы так заботливо состряпали?

– Вы уже знаете, что случится, – процедил Себастьян.

– О да, всему обществу станет известно о вашей любовной связи с моей незамужней дочерью. – Граф смахнул с рукава соринку. – Делайте свое объявление. Можете даже опубликовать его в «Таймс», если хотите.

У Себастьяна отпала челюсть.

– Вы блефуете, Бентон.

– Нисколько.

– Возможно, и нет. – Хетфилд равнодушно пожал плечами. – В любом случае для меня это не имеет значения. Если вы погубите Элинор, я отрекусь от нее, прогоню из моего дома и семьи. Меня скандал едва ли коснется. А если Уэверли откажется от Бьянки, я выдам ее за Фарли с выгодой для себя. И поскольку вы молчите, я должен определить соответствующее наказание для безмозглой Элинор. Я не приму вызова ни по какому поводу, ни при каких обстоятельствах.

На миг у Элинор потемнело в глазах. Она, конечно, ослышалась. Себастьян не мог хладнокровно планировать их любовную связь ради мести графу. Нет, это не может быть правдой. Она что-то не так поняла.

Себастьян заботился о ней. Считался с ее взглядами, просьбами, желаниями. Он хотел быть с ней. Они собирались пожениться – прямо здесь, в доме его детства, по специальному разрешению. Ночью он занимался с ней любовью. И еще рано утром. Нежно, трепетно, страстно.

И что же, теперь оказывается, что все это был обман. Жестокая, мстительная ложь?

Элинор пыталась сосредоточиться на их разговоре, но в ушах у нее зазвенело, ноги стали ватными. Она поняла, что должна сесть, и, ухватившись за край буфета, медленно преодолела расстояние до небольшого парчового дивана. Она упала на мягкие подушки, растерла предплечья, чтобы вернуть к жизни онемевшее тело. Но помочь своему разбитому, болевшему сердцу не могла.

Человек, который занимался с ней любовью, который боготворил ее тело, доставил ей такое громадное удовольствие, предал ее. Все это было умышленной хитростью, чтобы иметь возможность свести счеты с ее отцом.

«Встань, повернись кдвери, уходи отсюда», – приказывал ей внутренний голос. Но Элинор будто приросла с месту, вынужденная сносить унижение, рвавшее когтями остатки ее гордости. Она пыталась слушать и понять, о чем они говорят.

Они спорили. О ней. Нет, о дуэли. Граф отказывался принимать вызов. Ее честь ничего для отца не значила. Как и она сама.

Элинор прижала ко рту кулак, чтобы не издать ни звука и сдержать рыдания. Затем невероятным усилием подняла себя с дивана, сделала несколько пробных шагов и наконец покинула гостиную.

Ни Себастьян, ни граф не пытались ее остановить. Честно говоря, Элинор сомневалась, что кто-то из них вообще заметил ее уход.