Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

Если какие-то высшие существа действительно забросили нас на планету и изучают, им мы с тобой в отдельности не важны. Им важен ЧЕЛОВЕК, в том масштабе, о котором говорили Горький с Хемингуэем. Вот почему Хемингуэй гениально сказал: "Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе". Это гениально. Это именно о том, что каждый из нас частица целого. Все, что происходит с кем-то, где-то, происходит с каждым из нас, особенно сейчас, в условиях глобализации средств массовой информации и Интернета. Вот спрячется злодей в пещере… Так раньше он бы там и сдох. А сейчас он может сидеть в этой пещере и рассылать оттуда "емели", — Вадим не удержался от смеха. — Это мы так e-mail называем…

Мы, гуманитарии, с нашими теориями разделили цивилизованный мир на капитализм и социализм. Мы сражались в словесных войнах, чтобы доказать: что вторично, что первично — бытие или сознание, не разобравшись в том, что есть бытие и что сознание! Что есть сознание у террористов, которые ездят в автомобилях, летают на самолетах, пользуются всеми новшествами научно-технического прогресса и верят, что разбившись добровольно в самолете для того чтобы кого-то убить и что-то разрушить, они улетят на небо, где им выдадут по семьдесят девственниц для секса? Это что? Где, где кто-нибудь из нас, гуманитариев, предсказал такое сознание? Мы ничего не знаем о ментальности тех популяций людей, где такие явления, такие парадоксы вообще возможны. И вот мы разделились в нашей антагонистической идеологической войне… И пока мы делились и враждовали, кто-то уже потирал руки, чтобы властвовать над нами. И вот, не благодаря нашим гуманитарным открытиям, — жизнь заставила теперь уже без всяких наших теорий объединиться, чтобы противостоять злу и средневековью, в которое нас хотят втянуть террористы. Жизнь заставила. А если б мы что-то из себя представляли, занимались тем, чем нужно, изучали бы процессы, которые происходят в сознании и поведении землян в их общности и различии, мы бы могли хоть предсказать. А предсказать не могли по определению. Что мы изучали о людях? Даже когда пытались изучать эту самую злосчастную категорию "качество жизни", мы-то ведь говорили — качество, а подразумевали — количество. Мы по количеству материальных благ определяли качество жизни. И вот, эти главари террористов, наркодилеры — по нашим критериям живут по высшему качеству. А качество жизни ведь в другом. Это в том, какие души у людей, на что хорошее они способны в этой жизни. Мы изучали и категорию "качество населения". И что мы там подразумевали? Образование, квалификацию — все, что угодно, только не душевные качества людей, такие как милосердие, доброта, способность хоть отвечать библейской заповеди. Вот этой, самой нужной сейчас заповеди: "Возлюби ближнего, как самого себя". И сколько всего упущено…

Вадим достал пачку сигарет и закурил. Инга видела, что внутренне он заряжен на то, чтобы высказаться перед ней — не только как перед старым другом, но и как перед коллегой-социологом, какие вряд ли сейчас имеются в кругу его приятелей на новом поприще его бизнес-деятельности.

— И нам, современникам страшного события, никогда уже не отделаться от последствий 11 сентября. "Мы уже другие теперь", — мы твердим. Но какие — какими мы стали, какими мы были и какими мы будем?.. Что мы, гуманитарии, можем сказать? А ни хрена. И я рад, что еще раньше плюнул на все это. Рад, потому что мне было бы стыдно за нас, гуманитариев. А так… я уже не с ними. Ну их всех, тьфу.

Вадим плюнул и рукавом дорогого пиджака вытер губы.

— Вот видишь, какой я стал грубый, Инга. Инга, Инга! — Вадим остановился и посмотрел Инге в глаза. — Как же я тебя любил, Инга, всю жизнь любил. Ты была моей звездой. А когда узнал, что ты уехала, все!.. Вычеркнул из сердца. С женой я развелся. Наверное, я ее никогда не любил… А может… Может, когда встретил тебя, то увидел, что такие женщины, как ты, бывают не только во сне, но и наяву. И решил, ну чем я хуже твоего мужа. Вот и надеялся всю жизнь, что произойдет чудо я тебе понадоблюсь… Но, увы, увы. Не вышло. А жена… Я внутренне жил как бы двойной жизнью. Жил с ней, а мечтал о тебе. Ну и рано или поздно это должно было кончиться. Женился недавно на молодой. Я ее купил просто. У меня денег полно. Я купил. Она из шоу-бизнеса, поет неплохо. Захотел покрутиться в этой богемной тусовке. Бал правит тот, кто платит. Вот и кайфую. Бывшей жене помогаю. Дети преуспели. Сейчас в России жить интересно, особенно молодым. И особенно таким, как я, которые жили в несвободе. За свои деньги могу купить что хочу. Мы кайфуем. Пусть кто-то над нами смеется, что мы спускаем деньги в ресторанах, прочее. Но это от радости, от кайфа. За какой-то десяток лет — от талонов до изобилия в магазинах. Эх, Инга. Была бы ты там… Помнишь, как я тебя увидел на лесной дорожке в Академгородке? Сколько же лет прошло? А ты, кстати, знаешь, ты как-то даже мало изменилась.

— Ну оставь, Вадим, — сказала Инга, нежно посмотрев на старого друга и поклонника…