Наживка для вермахта

Ну а потом поздравления закончились и бой возобновился. Немецкие автоматчики снова пошли в атаку, и надо было ее отбивать.

Глава 3

Бой, то затихая, то вновь разгораясь, шел до самой ночи. Когда стемнело и немецкое наступление остановилось, Шубин прошел по цеху и подсчитал потери. В первый же день боев в роте Либера погибли 12 человек и 14 были тяжело ранены, так что им требовалась эвакуация. Причем самые большие потери рота понесла во время атаки самоходного орудия. В роте Григория Гришина потери были такие же, а в третьей роте, часть которой защищала трансформаторную будку, – еще большими.

Шубин передал эти сведения в штаб полка, позаботился о том, чтобы раненым оказали первую помощь, после чего присел, чтобы отдохнуть и поесть. Только сейчас, ночью, он осознал, что за весь день у него во рту не было ни крошки хлеба. Днем он голода как-то не замечал – не до еды было. Сейчас же зверски хотел есть. Он, лейтенант Либер и несколько бойцов сели в кружок, открыли три банки тушенки и начали пировать. И по всему помещению склада образовались такие кружки. Только несколько часовых остались возле окон.

Впрочем, пировал Шубин недолго. Сначала он заметил, что часовой, стоявший на посту у двери склада, встал по стойке «смирно», кого-то приветствуя, а затем увидел гостей. В склад вошел высокий человек в офицерской шинели, а с ним – рядовой с автоматом и девушка с медицинской сумкой на плече. Заметив на погонах вошедшего майорские звезды, Шубин догадался, что его гость – командир полка Воробьев. Он встал, приветствуя командира.

– Так вот ты какой, капитан Шубин! – произнес Воробьев. – Мне уже Костюков о твоем подвиге доложил. А я это известие дальше передал, в штаб армии, самому Василию Ивановичу. Он велел передать тебе благодарность от командования. Раньше у нас такую операцию с самоходкой никто не проделывал. А что же ты сам мне сегодня ничего не докладывал? Или у тебя рация не работает?

– Рация? Нет, она работает… – неуверенно произнес Шубин. – То есть я не знаю, работает она или нет. Понимаете, товарищ майор, я о ней как-то забыл. Мне раньше не так часто приходилось иметь дело с рацией.

– Понимаю, твое дело было – разведка, – кивнул Воробьев. – Информацию ты устной речью доносил, своей или чужой. Но теперь тебе придется привыкать пользоваться связью. Вот, бери пример с Кати. Она техникой умеет пользоваться.

Пока они разговаривали, пришедшая вместе с командиром полка медсестра успела осмотреть всех раненых, уселась возле рации Шубина, связалась с кем-то из своих и теперь командовала:

– Всех санитаров сюда пришли! Слышишь, всех! Тут только в одной роте четырнадцать тяжелораненых. Нет, здешние, я думаю, помогут, но наших тоже давай.

Как только она заговорила, Шубин узнал ее голос: он уже слышал его накануне на берегу Волги, когда девушка распоряжалась погрузкой раненых на баржу. Но тогда он вообще не смог ее разглядеть. Теперь же, при свете коптилки, он смог отчасти различить черты ее лица. И, несмотря на копоть, покрывавшую лицо девушки, оно поразило Шубина – даже не красотой, а полнотой жизни, которой жило это лицо. Вот только цвет глаз Кати Шубин не мог различить: они были то ли черные, то ли карие, а может, вообще голубые.

Между тем командир полка прошелся по складу, успел выглянуть из каждого окна, после чего заявил:

– Очень удачно, что ты подбил эту самоходку как раз между немецкими позициями и нашими. Теперь она образует дополнительный пункт, где мы можем укрыться во время атаки.

– Вы сказали, во время атаки, товарищ майор? – удивился Шубин. – Значит, мы будем атаковать? Когда? Завтра?

– Да, будем, – ответил Воробьев. – И не завтра, а сегодня, через два часа. Я, собственно, для этого к тебе и пожаловал, чтобы организовать атаку. А ты думал, только для того, чтобы на тебя поглядеть? Ну, ты у нас пока не Утесов и не Шульженко, чтобы на тебя из штаба ходили смотреть. Скоро должны подойти бойцы из третьего батальона, и десяток ребят в резерве собрали. Попробуем вот тот дом у фрицев отбить. Так что ты заканчивай свой ужин – я вижу, тебе ужинать помешал, – и будем готовиться к штурму.

– Вас понял, товарищ майор, – сказал Шубин. – Не хотите ли вместе с нами поужинать?

– Спасибо за приглашение, но я перед выходом у себя на командном пункте уже поел, – ответил Воробьев. – А вот чаю с удовольствием попью, если угостите. Да, и не зови меня все время «товарищ майор». Меня зовут Федор Михайлович, можешь так ко мне обращаться.

После некоторых хлопот чай был организован – правда, в основном благодаря помощи сержанта Спирягина. У хозяйственного сержанта нашлись и котелок, и заварка. Вода в котелке начала закипать, когда в склад вошли шесть человек с тремя носилками, на которые стали укладывать троих раненых. Увидев такое малое число санитаров, Катя всплеснула руками:

– Почему же так мало прислали? Тут вон еще скольких нести надо!

– Попроси здешних, – посоветовал один из санитаров. – Пусть подключатся. Тогда в два приема всех отнесем.