Наживка для вермахта

У входа в блиндаж дежурили двое часовых. Шубин показал им свои документы и уже собирался спуститься вниз, как вдруг полог, скрывавший вход в блиндаж, распахнулся и оттуда стремительно вышел высокий человек в генеральской шинели. Не обращая внимания ни на часовых, ни на Шубина, который поспешил приветствовать генерала, тот так же быстро пошел прочь.

Тут же вслед ему из блиндажа выскочил низенький плотный человек в мундире полковника. Он крикнул вослед уходящему:

– Василий Тимофеевич, одумайтесь! Вернитесь, пока не поздно! Вы совершаете большую ошибку!

Однако командующий корпусом (а это, очевидно, и был он, генерал Вольский) не обернулся и скрылся в темноте. Тогда Шубин шагнул вперед, представился и сказал, что только что прибыл со взводом разведки и хотел бы узнать, нет ли для разведчиков боевых заданий.

Полковник взглянул на Шубина, покрутил головой и пробормотал:

– Как-то не ко времени… Впрочем, заходите…

После чего вернулся в блиндаж. Шубин прошел за ним. В большом помещении плавал табачный дым. Посреди блиндажа, как и полагается, стоял большой стол, заваленный картами.

Полковник попросил у Шубина документы, взглянул на них, вернул и сказал:

– Я начальник штаба корпуса полковник Игошин. Слышал о вас. Мне звонил полковник Уколов, дал вам отличную характеристику. Да и Андрей Иванович как-то на совещании упоминал ваше имя. Что ж, хорошо, что в такой момент у нас будет надежный разведчик. По крайней мере, с разведкой будет порядок…

– А что вообще случилось? – спросил Шубин. – Командир корпуса куда-то так быстро ушел…

– Да уж, случилось… – произнес начальник штаба. – Видите ли, в чем дело. Когда нам сообщили замысел всей операции… Вы в курсе операции «Уран»?

– Да, Иван Трофимович мне подробно о ней рассказал, – ответил Шубин.

– Ну вот. Когда генералу Вольскому стал известен замысел этой операции, он сразу заявил, что она неосуществима. Что нельзя за три дня прорвать вражеский фронт на такой ширине и затем пройти восемьдесят или сто километров, чтобы двум фронтам встретиться в одной точке. Он кричал, что это только на карте хорошо получается, а в реальности что-нибудь обязательно пойдет не так. «У наших войск нет опыта операций такого масштаба, – заявил он. – А такой опыт надо приобретать, он не берется с потолка. Мы обязательно наломаем дров, и результатом будет не победа, а настоящая катастрофа. Надо немедленно отменить этот приказ, пока не поздно!» В общем, он был категорически против проведения операции.

– Что ж, у генерала могло быть такое мнение, – заметил Шубин. – В таком случае ему надо было обратиться к командующему фронтом, изложить свою позицию…

– Нет, этого Василий Тимофеевич делать не хотел. Он знал, что генерал Еременко предлагал подобный план еще до того, как его разработала Ставка. А значит, в штабе фронта он не встретит поддержку. И тогда он решил обратиться непосредственно к Верховному главнокомандующему. Через голову своего непосредственного начальства, понимаете? Я пытался его отговорить, но бесполезно. Ну, вы видели заключительную сцену этой драмы. Генерал отправился к радистам, чтобы продиктовать свое письмо в Ставку. Такие письма не передаются обычной почтой, они идут по телеграфу. И по телеграфу надо ждать ответа. А я знаю, какой будет ответ. В армии недопустимо оспаривать приказ Верховного. Те, кто так делают, получают заслуженное наказание. Так что может случиться, что к утру у нас будет уже другой командир корпуса. А не хотелось бы. Василий Тимофеевич – хороший командир.

– Да, я вас понял, – произнес Шубин. – Стало быть, сейчас не время говорить о задании для нашего разведвзвода…

– Да, голубчик, сейчас совсем не время, – вздохнул начальник штаба. – Так что вы пока располагайтесь, отдыхайте, а завтра, часов этак в девять, снова приходите сюда. Думаю, к тому времени ситуация так или иначе прояснится.

– Что ж, я так и сделаю, – сказал Шубин.

Глава 15

Остаток ночи Глеб занимался тем, что помогал солдатам рыть блиндажи, настилать потолок из досок, засыпать их землей. И только под утро улегся на нары, чтобы поспать. Перед тем как погрузиться в сон, он вспомнил своего нового командира, генерала Вольского. «А он храбрый человек, этот генерал, – подумал Шубин. – Ведь его никто не тянул за язык. Он мог промолчать, и выполнять приказ, хотя считал его ошибочным. А он пошел против мнения Ставки. Жалко, если он пострадает…»

Утром, пока брился и умывался, Шубин продолжал размышлять над поступком генерала Вольского и гадать, что с ним будет. С этой мыслью он и подошел к штабу. За ночь часовые у входа в штаб сменились. Пока они проверяли его документы, Шубин спросил:

– Генерал Вольский на месте?

– А где же ему быть? – ответил один из часовых. – Здесь, в штабе. Сейчас я ему доложу.

И он скрылся за пологом, закрывающим вход. А спустя минуту вновь появился и кивком пригласил Шубина войти.