Наживка для вермахта

– Я его тоже не знаю, – сказал Шубин. – Но это сейчас неважно. Мне интересно, знают ли они немецкий.

Он остановил мотоцикл, загородив дорогу грузовику. А когда тот подъехал, с хозяйским видом поднял руку. Грузовик остановился, из окна кабины, со стороны пассажирского сиденья, высунулся какой-то военный в кителе; по виду – офицер. Тогда Шубин не спеша спустился на землю, подошел к офицеру и приветствовал его:

– Хайль Гитлер!

Румын также поспешил выйти из кабины и изобразить нацистское приветствие – правда, весьма неумело.

– Мне нужно проехать в штаб вашей четвертой армии, – заявил Шубин. – Мы с капитаном везем пакет для генерала Константина. Как нам проехать в ваш штаб?

При этом Шубин следил за выражением лица офицера, а также солдат, сидевших в кузове. И ему стало ясно, что солдаты не поняли ни слова из того, что он сказал. А офицер, кажется, понял. И он, запинаясь и подбирая слова, ответил:

– Я понимай. Вы ехать до генерал Константинеску, так?

– Да, верно, нам нужен генерал Константинеску, греби его поперек, – подтвердил Шубин. – Как нам проехать к штабу?

– Вам надо прямо, прямо, а потом будет… не знаю, как сказать по-немецки… – начал лепетать румын.

– Развилка? – подсказал Шубин.

– Да, развился! – обрадовался помощи румын. – Вам надо свернуть направо. И там ехать еще немного. Там будет штаб.

– А если мы повернем не направо, а налево, куда мы попадем? – продолжал допрашивать румына Шубин.

– О, вам не надо так делать! – офицер так взволновался, что даже замахал руками. – Тогда вы попадете на фронт! И там нет… не знаю, как сказать…

– Сплошной линии фронта? Нет окопов? – вновь подсказал Шубин.

– Да, верно, – кивнул офицер. – Там нет окопов. И вы можете попасть прямо к русским, – проговорил он, и на его лице отразился ужас.

– А если мы пропустим развилку и поедем дальше на юг? – спросил Шубин.

– Там тоже русские! – воскликнул румын. – Там везде русские! Там находятся какие-то озера, и везде возле этих озер стоят русские части. Туда не надо ехать.

– Хорошо, мы туда не поедем, – успокоил собеседника Шубин. – Спасибо за помощь, геноссе. Прощайте!

Он снова взобрался на водительское сиденье и отъехал с дороги в сторону, чтобы пропустить румынскую машину. А когда она скрылась из виду, обратился к сидевшему в коляске немцу:

– Да, интересные у вас союзники. Доверчивые, как дети. А особенно мне понравилось, как они нас боятся.

– Все солдаты вермахта знают, что румыны не умеют воевать, – отозвался Генрих Грубер. – Наши только об одном спорят: кто хуже воюет: румыны или итальянцы? На эту тему и анекдоты есть. Только командование за эти анекдоты наказывает.

– А про других ваших союзников, венгров, что у вас говорят? – поинтересовался Шубин.

– Нет, мадьяры совсем другие, – сказал рядовой. – Они настоящие солдаты, на них можно положиться. А на румын нельзя.

– Понятно… – протянул Шубин. – Ладно, поедем до развилки. А там посмотрим, куда нам лучше свернуть.

– Господин русский, а можно мы сначала поедим? – попросил Грубер. – У меня в рундучке есть консервы, галеты, хлеб…

– Предложение, конечно, соблазнительное, – признал Шубин. После чего с сожалением покачал головой и продолжил: – Но сейчас мы время терять не будем. Пока что дорога почти пустая. Но я подозреваю, что вечером движение тут будет сильнее. А я не хочу, чтобы кто-то нас видел, когда мы повернем на восток, к Волге. Так что потерпи, Генрих. Вот приедем на место, там и поешь.

И он снова повернул ручку газа, и мотоцикл покатил вперед. Они ехали примерно полчаса, и вот наконец впереди показался указатель. Жирно нарисованная стрелка указывала направо. И укатанная дорога тоже вела направо. По двум другим дорогам, которые вели налево и прямо, как видно, давно никто не ездил, они были еле видны.

Капитан доехал до развилки, притормозил и оглянулся. Нигде не было видно никакого движения. Тогда он снова добавил газу, повернул руль – и мотоцикл покатил по направлению к Волге.

Прошло еще полчаса, стало смеркаться. Впереди послышались раскаты орудийных залпов. Чуть позже стали слышны и винтовочные выстрелы. Впрочем, стрельба была не очень интенсивной: вряд ли там шел сильный бой. Шубин прислушался к стрельбе, после чего съехал с проселка и взял правее. Теперь они ехали прямо по полю, и мотоцикл немилосердно трясло на кочках; несколько раз он так накренился, что грозил опрокинуться. Когда такое случилось в третий раз, Шубин остановил мотоцикл, спустился с сиденья, подошел к сидевшему в коляске Груберу и развязал ему руки.

– Мне кажется, отсюда, с голого поля, ты уже не попробуешь бежать, – объяснил он водителю свое решение. – А если мотоцикл опрокинется, тебя придавит, руки-ноги переломает. А я этого не хочу. Да, и снимай-ка ты офицерскую шинель. А то сейчас въедем в расположение наших войск и нас там примут за фрицев и откроют стрельбу. Пока я смогу объяснить, кто мы такие, из нас сделают решето. Так что убери шинель подальше, с глаз долой.

– Может быть, ее вообще выбросить? – предложил Грубер.

– Нет, выбрасывать ее мы погодим, – ответил Шубин. – Может еще пригодиться. Давай, прячь ее, и двинулись дальше.