Назад в СССР 6

– Блин… Только бы до Сони и до родителей не дошло. Они думают, что я в Москве. Хотя, уверен, их уже оперативники навестили… Свяжись с моими родными. Успокой их. Скажи, что, мол, я внедрен в преступную среду. Дескать, для поддержания легенды меня даже в розыск объявили, а на самом-то деле не тронут.. Вроде как, по плану служба идет.

– Отец твой не поверит. Он журналист тертый. Жизнь знает.

– Не поверит, но вид сделает, чтобы мать не бередить. Хотя Соня тоже может не поверить. Не такая уж она и глупая, как кажется. Но ты постарайся. Все от тебя зависит.

– Это я сделаю. Сегодня же с ними свяжусь. Ты лучше скажи, что делать дальше будем?

– С Гороховым мне надо встретиться. Есть у меня новые мыслишки по поводу убийства Дубова.

– Да хрен с этим Дубовым. Ты лучше о себе позаботься!

– Одно связано с другим, Федь.

Погодин внимательно на меня посмотрел, как будто тщательно подбирая слова или не желая сказать лишнего:

– Ты хочешь, чтобы я Никите Егоровичу адрес твой сказал?

– Нет. Передай ему, что буду ждать его завтра в центральном парке на лавочке возле памятника Гагарину, в двенадцать дня.

– Но там же народу полно…

– Вот именно, там точно меня искать никто не будет, а наряды ППС заступают позже. Приданные силы с ними ходят?

– Ага, а оперативники в свободном полете.

– Ну опера в парк не попрутся… Чего им там делать?

***

Полдень играл лучиками осеннего солнышка на желтой листве берез и тополей. День тихий и погожий. Лишь неугомонные воробьи затеяли драку прямо на постаменте памятника первому советскому космонавту. Я сидел на лавочке и наблюдал за обстановкой.

Будний день, и посетителей в парке немного. В основном, мамашки с колясками, несколько школьников с цветастыми неуклюжими портфелями. Парочка пенсионеров, что двигает шахматные фигуры в беседке неподалеку. Дворник вылизывает асфальт. Метет усердно, будто парк готовится принять важную делегацию.

– Привет, Андрей Григорьевич, – Горохов появился будто из ниоткуда.

Заметил я его почти в последний момент. Либо расслабился, либо он спец по конспирации. Скорее всего, и то, и другое. Расслабляться нельзя, но я знал, что будет дальше. Поэтому с осторожностью особо не заморачивался.

Я привстал и пожал руку шефу:

– Как дела на работе? Затянулся мой больничный…

– Заварил ты кашу, Андрей… Меня, как твоего начальника, хотели временно отстранить от службы. Москва вступилась. Сказали, что дело по Дубову надо закончить. Вот, представь себе.

Мы сидели бок о бок, подставляя лица солнцу.

– Все правильно, только Гоша Индия его не убивал.

– Поздно, Андрей, коней на переправе менять. Я уже в Москву отрапортовал. Все ждут скорейшего результата. Гоша на поправку идет. Скоро из больницы в СИЗО переведут. Там разговорится.

– Неправильно все это…

– Что?

– Дворник нас слушает.

– Андрей… Тебе нужно сдаться. Ты меня знаешь. Я за своих порву. А так ты преступник – в бегах. О себе не беспокоишься, так мою репутацию пожалей.

– В СИЗО у меня руки связаны будут. Вы же меня не хотите слушать.

– Мы все взвесим и во всем разберемся. Я могу ходатайствовать в генеральной, чтобы у местных дело в Москву забрали по тебе. Сам расследовать его не могу, понимаешь же, что лицо я заинтересованное. Закон не позволит. Но все, что смогу, сделаю…

Я повернулся к Никите Егоровичу:

– Вы же верите, что я ни в чем не виноват?

– Конечно, верю. Но и ты мне поверь.

– Во что поверить?

– Что зла я тебе не желаю.

– Черт! Дворник нас точно слушает, – я встал и прикрикнул на мужика в телогрейке и с кривой метлой из караганника. – Что уши развесил? А ну пошел отсюда!

Тот отшвырнул метлу и выхватил откуда-то пистолет:

– Стоять! Милиция.

Из-за кустов на меня со спины ломанулись сразу двое. Пенсионеры бросили шахматы и кинулись тоже к нам. Только сейчас я разглядел, что это вовсе не дедки. Одеты по-стариковски, а морды-то молодые оказались.

Я повернулся к Горохову и громко сказал:

– Эх, Никита Егорович, а я вам верил…

Тот, опустив глаза, тихо пробормотал:

– Прости, Андрей Григорьевич. Но так будет лучше. Особенно для тебя..

На мне повисли сразу трое. Я не сопротивлялся. Рука еще не в полную силу работает, да и тельце мое под прицелом. Постоял еще несколько секунд, сопротивляясь весу повисших на мне тел. Когда в меня вцепился четвертый, ноги мои не выдержали и подкосились. Я рухнул, как срубленный дуб.

Голубое небо перед глазами сменилось на серый асфальт, который наглым образом ободрал мне нос.

Щелк! На моих запястьях сомкнулись наручники.

Глава 25

Конвойный лязгнул замком камеры, отпирая дверь. Второй расстегнул мне наручники. Я повернулся к нему, а тот опустил глаза:

– Ты это… Андрюх. Прости, если что…

– Ты-то при чем? – улыбнулся я дежурному КПЗ. – Твое дело маленькое – за порядком следить и меня сторожить. Не ты меня сюда запихал, а мой любимый начальник.

– Все равно на душе паскудно… – вздохнул молодой сержант. – Мы же с тобой вместе в милицию пришли. Ты вольнонаемным, а я в ППС тогда.