Назад в Лабиринт

— Только не говори, что Альфред! — Эпло вдруг обуяла ярость. — Это не твое имя! Альфред — меншское имя, которое ты себе взял, когда решил спрятаться, прикинувшись одним из них. Никто не знает твоего настоящего имени, потому что это сартанское имя. И ты никогда никому не верил настолько, чтобы назвать его. Так что лучше…

— Мое имя — Корен.

— Что? — Эпло удивленно моргнул глазами.

— Меня зовут Корен, — спокойно повторил Альфред.

— Ты не шутишь? — Эпло припоминал все, что ему известно о сартанском языке. — Кажется, это означает что-то вроде “выбирать”?

Альфред слабо улыбнулся.

— “Избранный”. Я — избранный. Нелепость, да? Имя, конечно, ничего не значит. Оно очень распространено у сартан. Почти в каждой семье есть… э-э… был мальчик по имени Корен. Все надеялись, что это имя окажется пророческим. Теперь понимаешь, почему я никогда не говорил тебе? Не потому, что не доверял. Я просто не хотел, чтобы ты смеялся.

— Это не смешно, — сказал Эпло. Альфред выглядел крайне смущенным.

— Почему же? Это же так нелепо…

Хаг Рука, стряхивая воду с головы и плеч, возвращался с ручья. Он остановился, оглядывая пустую поляну, видимо, соображая, куда подевались остальные.

— Ты ведь не считал свое имя нелепым, когда проснулся и обнаружил, что ты один в этой гробнице, не так ли, Корен? — спокойно спросил Эпло.

Альфред снова покраснел, потом побледнел. Его руки дрожали. Он уронил хлеб — к неописуемой радости собаки. Опустившись на поваленное дерево, он тяжело вздохнул, откашлялся — очевидно, у него запершило в горле.

— Да, ты прав. Избранный. Избранный, чтобы жить, когда все, кого я любил, умерли. Почему? Ради чего? Все они были много лучше меня. Достойнее меня, — Альфред поднял глаза. Его бледное лицо стало жестким. Трясущиеся руки сжались в кулаки. — Тогда я возненавидел свое имя. Я ненавидел его. И был счастлив взять новое имя, то, что ношу сейчас. Я хотел забыть старое. И мне это удалось. Я забыл его… пока не встретил тебя.

Альфред снова вздохнул. И горестно улыбнулся.

Эпло оглянулся на Хага, подал ему знак рукой.

Хаг, раскачавшись на ветке, с легкостью взобрался на дерево, посмотрел вперед, куда ушли патрины. И, обернувшись, показал один поднятый палец.

Значит, Кари не спускает с них глаз. Она оставила одного из своих воинов дожидаться их. Очередная любезность. Она заботится о них, не хочет, чтобы они заблудились.

Эпло презрительно хмыкнул.

Альфред продолжал говорить, как видно, испытывая от этого большое облегчение.

— Каждый раз, Эпло, когда ты обращался ко мне, даже называя меня Альфредом, мне слышалось имя Корен. Это пугало. И в то же время вызывало какие-то добрые чувства. Пугало, потому что я не понимал. И все же было приятно — ты напоминал мне о моем прошлом, моем далеком прошлом, когда все мои родные и друзья были живы.

Как у тебя это получается, думал я. Кто ты? Сначала я думал, что, может быть, ты мой соплеменник, но тут же понял, что ошибался. Но ты не принадлежал и к меншам, это было очевидно. И тогда я вспомнил. Вспомнил нашу древнюю историю. Вспомнил рассказы о — прости меня — старых врагах. В ту ночь на Арианусе, когда нас упрятали в бочку, я произнес над тобой заклинание, и ты заснул.

Эпло подскочил от удивления.

— Заколдовал меня? Ты? Альфред покраснел.

— Боюсь, что да. Это было всего лишь усыпляющее заклинание. У тебя были забинтованы руки, чтобы скрыть татуировку. Я подполз, сдвинул повязки и увидел…

— Вот, значит, как ты узнал… — Эпло сделал знак Хагу подойти к ним. — А я-то все думал, никак не мог понять. Но каким бы увлекательным наше путешествие по воспоминаниям ни казалось, Корен, это не меняет дела — ты здесь в опасности и должен уйти.

— Нет, меняет, — возразил Альфред, так быстро вскочив на ноги, что испугал собаку. Она рывком сорвалась с места — уши торчком, шерсть дыбом, недоумевая, что случилось. — Теперь я знаю, что означает мое имя.

— Да оставь ты это! Имя как имя. Ничего оно не означает. Ты сам только что это сказал.

— Нет, означает — для меня. Ты научил меня, Эпло. Ты даже именно так и сказал: не “избранный” в прошедшем времени, но “выбирать” — то есть сейчас, в настоящем. Обычно всегда кто-нибудь делает выбор за меня. А я падаю в обморок, — Альфред беспомощно развел руками. — Или просто падаю — на землю. Или, — тут он бросил виноватый взгляд на Хага Руку, — если что-то и делаю, то “забываю”.

Альфред встал во весь рост, выпрямился.

— Но теперь все по-другому. Я сам сделаю свой выбор. И этот выбор — остаться здесь, Эпло. Ты говорил, что я тебе нужен. Ты заставил меня устыдиться. У тебя хватило мужества вернуться в это ужасное место — ради чего? Ради честолюбия? Ради власти? Нет, ты пришел ради любви. Лабиринт боится. Но не меня. Он боится тебя, Эпло. Ты принес сюда единственное оружие, с которым он не умеет бороться.

Протянув руку, Альфред робко погладил собаку, потрепал ее бархатные уши.

— Я знаю, что это опасно, и не уверен, какой от меня будет здесь толк, но я принял решение — я остаюсь. — Он проговорил это тихо, не глядя на Эпло. — Я остаюсь здесь с тобой. Таков мой выбор.