Назад в Лабиринт

— Ненавижу это место, — резко сказала она. — Ненавижу и боюсь. Я ушла отсюда. Но на самом деле никогда не уходила. Я вижу его во сне. Всегда. И когда я вернулась, во мне был страх, но какая-то часть меня… часть меня… — Она судорожно сглотнула, нахмурилась, сердито тряхнула головой.

— …Почувствовала, что ты вернулась домой, — закончил он за нее.

Ее глаза быстро заморгали.

— Но это не так, — сказала она тихо. — Я не могу считать это место домом, — она посмотрела через опущенное плечо на патринов, сидевших вместе. — Я другая. — Прошло еще несколько секунд в молчании. — Ты это имел в виду, не так ли? — спросила она.

— Говорят, что мы с Хагом похожи? — Эпло точно знал, что она сейчас чувствует, о чем думает. — Сейчас я начинаю понимать, почему сартане дали Вратам Смерти такое название. Когда мы прошли через них, и ты и я, мы оба в определенном смысле умерли. И когда мы пытаемся вернуться сюда, к нашей прежней жизни, оказывается, что это уже невозможно. Мы оба изменились. Нас изменили.

Эпло точно знал, что изменило его. И ему очень хотелось узнать, какие события в ее жизни так изменили Мейрит.

— Но в Нексусе я этого не чувствовала, — возразила она.

— Потому что жить в Нексусе не означает полностью покинуть Лабиринт. Там ты можешь видеть Последние Врата. Все мысли — только о Лабиринте. Даже во сне его видишь, как ты говоришь. Ты ощущаешь страх. А теперь ты видишь во сне другое, другие места…

Видит ли что-нибудь во сне Хаг Рука? Может быть, залитые светом небеса, где царит мир и покой, о которых он рассказывал? Может быть, поэтому ему было так тяжело, так невероятно тяжело возвращаться?

А что видит во сне Мейрит? Нет, об этом она ему все равно не скажет.

— В Лабиринте вся моя жизнь заключалась только во мне самом, — продолжал Эпло. — Круг моего бытия не включал даже тебя.

Она внимательно посмотрела на него.

— Так же, как твой круг бытия никогда не включал меня, — спокойно добавил он. Она вновь отвернулась.

— Никаких имен, — продолжал Эпло. — Только лица… Круги соприкасались, но никогда не объединялись…

Она вздрогнула, чуть вскрикнула. Он умолк, ожидая, что она скажет.

Но она молчала.

Эпло задел в ней что-то крайне важное, но он не знал что. Он продолжал говорить, надеясь вызвать ее на откровенность.

— В Лабиринте круг моих жизненных сил был скорлупой, защищающей меня от любых чувств. Я полагал, что так всегда и будет, но сначала круг разорвал пес, а потом, когда я вышел за Врата Смерти, в мой круг начали прямо-таки притягиваться другие. Мой круг рос, расширялся.

Я не хотел этого. Это происходило помимо моего желания. Но разве у меня был выбор? Нужно было или жить так, или умереть. Там я узнал страх гораздо больший, чем в Лабиринте. Я вылечил одного юношу-эльфа. Меня вылечил Альфред — мой враг. Я видел чудеса и ужасы. Я узнал счастье, боль, скорбь. Я узнал самого себя.

Что меня изменило? Мне бы хотелось видеть причину этого в том “Чертоге Проклятых” — этих Седьмых Вратах Альфреда. В прикосновении к “высшей силе” или чему-то такому. Но я не думаю, что дело в этом. Это Лимбек со своими речами и Джерра, называющая его друзяпой. Это гномиха Грюндли и человеческая девушка Элэйн, умершая у меня на руках… — Эпло улыбнулся, тряхнул головой. — И даже те четверо несносных, вечно ссорящихся меншей на Приане: Пайтан, Рега, Роланд и Алеата. Я вспоминаю о них, думаю, удалось ли им выжить.

Эпло притронулся к коже на своем предплечье — татуировка слабо светилась, предупреждая об опасности, но пока еще далекой опасности.

— Ты бы видела, как таращились менши, когда моя кожа начинала светиться! Я думал, у Грюндли глаза выкатятся из орбит. И теперь, среди своих собратьев, я чувствую себя так же, как чувствовал среди меншей, — я другой. Мои путешествия оставили на мне свой след. И я знаю, что этого нельзя не заметить. Я никогда не стану для них своим.

Он ждал, что Мейрит что-нибудь скажет, но она молчала. Потом с силой ткнула палкой в дно и отвернулась. Он понял, что она хочет побыть одна.

Хромая, он поплелся к своей постели, чтобы по возможности исцелить себя и попытаться уснуть.

* * *

— Ксар, — неслышно взывала Мейрит, когда Эпло ушел. — Муж мой, Повелитель, прошу тебя, помоги мне, направь меня! Мне так страшно, так страшно! Я одинока. Мои собратья теперь чужие мне. Я не принадлежу к ним.

— Ты винишь в этом меня? — мягко спросил Ксар.

— Нет, — ответила Мейрит, тыкая палкой в ручей. — Я виню Эпло. Он привел сюда менша и сартана. Их присутствие подвергает опасности всех нас.

— Да, но, может быть, в конечном счете эго сыграет нам на руку. Ты говоришь, что находишься в самом начале Лабиринта. Эта деревня, судя по твоему описанию, должна быть невероятно большой, много больше, чем мне когда-нибудь приходилось видеть. Это как раз то, что мне нужно. У меня родился план.

— Слушаю, мой Повелитель, — Мейрит почувствовала облегчение, огромное облегчение. Тяжесть наконец упала с ее плеч.

— Когда вы придете в деревню, ты должна…