Назад дороги нет

Письмо падает на землю у ноги, а я закрываю лицо руками, пытаясь привести мысли в порядок. Тру глаза, бороду, разгоняя кровообращение, но дрожь во всём теле не унять. Просыпается что-то глубинное, давно забытое. Почему-то на память приходят картины того, как я висел вниз головой на турнике, а Роджер, ещё тогда двуглазый, смотрел на меня снизу вверх и умолял не пороть горячку. Тогда я впервые узнал, что Жанна беременная и почти предложил ей сделать аборт, но не хватило духу. Пошёл советоваться с Роджером, а тот чуть шею мне не сломал за такие фокусы.

Но сейчас, по прошествии стольких лет, прислушиваясь к себе и намеренно будоража гнилую память, понимаю, что я уже не тот мелкий сосунок, страшащийся открывающихся перспектив.

Я люблю Асю, люблю так, как никого до неё и никогда уж после. И я уверен на двести процентов, что все мои чувства взаимны. Никогда я не был так близок к тому, чтобы назвать себя счастливым человеком, потому, что бы там она себе не думала, отпускать не собираюсь. Пусть рожает, пусть. Может ещё десятерых родить, лишь бы я мог и дальше чувствовать такой покой и имел поводы любить рассветы и радоваться закатам.

Только, мать их, я опаздываю!

Выхватываю телефон, набираю номер Аси, но в ответ “абонент не абонент”. Чёрт её дери, снова куда-то телефон дела, безумная женщина. Оглядываюсь по сторонам и замечаю, что Анна Михайловна выходит из здания, а в глазах такая боль плещется, что сразу понимаю: ошибки быть не может, Жанна на самом деле умерла. Чёрт, до последнего ещё надеялся, что это очередной фокус бывшей жены, и всё это окажется дурацким розыгрышем или ловкой инсценировкой, но нет, на этот раз всё действительно закончено.

— Надо похороны организовать, — бормочет Анна Михайловна, а я понимаю, что ей нужна помощь.

— Садитесь в машину и езжайте домой, — говорю, помогая ей забраться в салон, — о похоронах не беспокойтесь. Хорошо? Договорились?

Это малое, что я могу сделать для своего сына, потому что, как бы там ни было, он до последнего любил Жанну и в тайне — знаю это — ждал, что она вернётся. Жаль, что встретиться у них получится только за последней чертой.

Когда такси отъезжает, набираю Карла, у которого хранятся запасные ключи от всего моего движимого и недвижимого, и прошу, чтобы кто-то из его ребят подогнал мой байк к моргу. Вот за что люблю белобрысого засранца, так это за то, что он даже не удивился моему месту нахождения. Лишь бросил короткое “жди” и отключился.

Чёрт возьми, время скачет галопом, и мне до боли под лопатками страшно опоздать. Не хочу, чтобы валькирия подумала, что останется одна. Судя по тону письма, она уже убедила себя, что могу сбежать, да только хрен им всем, никуда я не денусь.

Теперь лишь бы успеть.

27. Ася

Когда такси, привезшее меня к лесной тропинке, скрывается за горизонтом, смотрю на наручные часы и понимаю, что слишком рано приехала. Только половина двенадцатого, но мне так хотелось скорее добраться до нужного места, что не выдержала и рванула сюда. Хочется скорее закончить уже этот цирк, потому что всё это слишком сложно для меня. Надо было не слушать маму, а сказать всё самой, глядя в глаза, но теперь уже поздно. Раз решила действовать таким образом, менять ничего не стану.

С таксистом договорилась, что он приедет сюда через пару часов — после долгих раздумий во время поездки, мне показалось, что этого времени будет достаточно, если Викинг захочет быть с нами, а если нет… что ж, к такому повороту событий я тоже была готова.

С детства я научилась тому, чтобы не радоваться раньше времени. Лучше продумать все варианты, тогда многое, даже самое ужасное, воспринимается гораздо легче. Жаль, только в истории с Сашей шла вперёд с широко закрытыми глазами, будто бы не замечая сигналов, которые подавала мне судьба почти с самого начала.

Так, стоп! О чём я вечно думаю? Но, наверное, мысли о бывшем муже, который на самом деле уже стал бывшим, кажутся в этот момент наиболее безопасными, потому что с этой стороны ничего плохого уже не жду. Прошлое, при всём своём негативе, хорошо лишь в одном — оно уже никогда не повторится.

Тревога давит на сердце, но отгоняю прочь мрачные видения. Правда, от ежеминутного посматривания на наручные часы ничего не спасает, а время будто бы замерло, и тонкая стрелка, хоть ты тресни, с места почти не двигается. Чёрти что, в самом деле!