Назад дороги нет

Я никогда не спала с мужчинами младше себя — что-то вроде правила. На разнообразных светских раутах, помпезных приёмах и благотворительных вечерах, коих посетила за годы жизни в столице великое множество, не раз приходилось воочию наблюдать сонм престарелых бабёнок, упорно убегающих от возраста под ручку с молодыми хлыщами, в глазах которых светилась лишь жажда наживы, а больше ничего. Мне казалось это настолько противным, отвратительным даже, что, вздрогнув, неизменно отворачивалась. Возможно, просто боялась, что меня тоже когда-нибудь решат вот так вот использовать, давая взамен лишь молодость тела и красоту лица. Всегда знала, что за удовольствие нужно платить, но к настолько высокой цене морально не готова.

Но сейчас лежу на смятых простынях в тесной комнатке, заваленной всяким хламом, а рядом, на соседней подушке, размеренно и глубоко дышит спящий Гена. Поворачиваю голову в его сторону, протягиваю руку и дотрагиваюсь до коротко стриженых волос, колючих на вид и наощупь. Их обладатель точно такой же — колкий, саркастичный и очень разочарованный в жизни мальчик. Зачем мне он? Зачем мне всё это? Сама не знаю.

— Спи, — раздаётся хриплый со сна голос, а тяжёлая рука ложится на бедро. Мне почему-то становится больно дышать, словно в горло воткнули раскалённый прут, да ещё и проворачивают его. — Ещё рано.

— Не спится, — отвечаю и скидываю руку.

Срочно нужно покурить, а иначе задохнусь в липком мареве комнаты и своей почти разрушенной жизни. Вылезаю из-под тонкого пледа, пахнущего прогорклым маслом и страстью, и иду в кухню. Квартирка совсем маленькая, сугубо холостяцкая, и, судя по сваленной в кучу на всех доступных поверхностях грязной посуде, женская рука ни к чему здесь не притрагивалась уже очень давно. Можно даже возгордиться, что удостоилась такой чести, да что-то не получается — противно. От самой себя, Гены и всей этой ситуации, в которую попала из-за собственного идиотизма и дурацкой жажды приключений. Нужно одеваться и уходить отсюда, пока Гена спит, а иначе не знаю, чем всё в итоге обернётся — больно плохое предчувствие покоя не даёт.

Подхожу к окну, распахиваю створку, чтобы впустить свежий ночной воздух в крошечное помещение. На подоконнике лежит полупустая пачка сигарет — совсем не те, к которым я привыкла, но сейчас не время перебирать возможностями: просто хочется курить, о комфорте подумаю как-нибудь потом. Ветер врывается, путается в волосах, покрывает кожу мурашками, а я чиркаю спичками и примерно с пятой попытки, но удаётся подкурить. Блаженно прикрываю глаза, а в голове — вакуум. Где-то там, за тонкой стеной, сопит Гена — голый и довольный после секса, а я застряла в этой искривлённой реальности с очень слабенькой надеждой вернуть себе хоть какое-то подобие нормальной жизни.

“Деньги, деньги”, — настойчиво бьётся в голове мысль, и я понимаю, что дальше тянуть некуда. Нужно срочно найти Жданова и снова поговорить с ним, а иначе не знаю, что буду делать дальше. Можно, конечно, пойти работать, да только с моими обширными талантами и способностями, разве что полы в подъездах мыть, а этим, боюсь, много не заработаю, даже если возьму на себя повышенные соцобязательства и вылижу языком целый микрорайон.

Права была мама: нужно было в школе лучше учиться, в институт поступать, а не бежать взамуж в восемнадцать лет по залёту, но сделанного не воротишь. Снова наполнив лёгкие терпким дымом слишком крепких сигарет, оглядываю кухню с облезлыми обоями и грязными плинтусами и нахожу то, что поможет расслабиться — бутылку вина. Вчера так и не успели её выпить, как-то очень быстро приступили к физическим упражнениям на горизонтальной поверхности. Не знаю, что на меня нашло, но я отдалась Гене с какой-то иступляющей, дикой страстью, словно в последний раз. Что-то есть в этом мальчике, что выделяет его на фоне других. Угрюмое спокойствие и клокочущая на дне души ярость, когда, кажется, можно сгореть в её огне, даже не заметив этого — дикий и необузданный контраст.

Что-то похожее я испытала когда-то к Жданову — Витя ведь из тех, кого нельзя не любить: слишком красивый, напористый, цельный, а в душе настоящий вулкан клокочет.

Вспоминаю, как впервые увидела Жданова в окно нашего старенького автомобиля, когда въезжали всей семьёй в новую жизнь, на которую тогда возлагали большие надежды. Я должна была поступить в хороший институт — так решили родители, — выучиться, стать настоящим профессионалом и «выбиться в люди». Смешно, в самом деле, я школу закончила по чистой случайности, куда мне ещё и институт. Нет, тупой не была, просто не хотела учиться — ленилась, наверное. Но моя семья хотела для единственной дочери-красавицы лучшего будущего. Вот и приволокли меня, вырвав из привычного окружения, в этот город растрескавшегося асфальта и дымных заводских труб.