Назад дороги нет

Когда подъезжаем к расписным воротам в мелкую, выкрашенную медной краской, завитушку, останавливаю байк. Не могу отказать себе в некоем позёрстве: захожу на вираж и почти поднимаю мотоцикл на козла, от чего Ася оглушительно визжит, хохочет и бьёт одной рукой меня по плечу, второй же крепко держится за жилет.

— Я же чуть не свалилась! — возмущённо пыхтит, когда помогаю ей слезть на землю. — Предупреждать ведь нужно!

Смешная какая, право слово.

— Да кто об этом предупреждает? Тогда же весь эффект неожиданности испарится, это элементарно.

Кидает на меня гневный взгляд и бурчит:

— Кажется, на сегодня уж хватит эффектов, а то так и ноги протянуть можно. Я слишком молода, чтобы умирать.

Смеюсь и притягиваю её к себе, а Ася утыкается носом мне в шею, а волосы щекочут кожу.

— Я всё ещё тороплюсь, — говорю, поглаживая её по раскинувшимся по спине волосам. — Так что, сейчас заселишься, я уеду, а потом вернусь. Договорились?

Она кивает, и я отпускаю её, чтобы не провоцировать свой организм и не искушать судьбу. Да, мне сорок два, а Асе ещё нет и тридцати, но я не большой любитель загоняться по поводу далёких друг от друга годов рождения. Кажется, и кризиса среднего возраста у меня никакого не было и, дай бог, не будет. Вообще, для меня понятие возраста — весьма размытое понятие, и я стараюсь не париться. Что будет, то будет. Смерть не пугает меня, однажды я даже ждал её, но она не соизволила явиться — значит, сама виновата.

Размышляя, открепляю ремни, снимаю с байка Асин чемодан и, пресекая всякие возражения бунтующей и излишне самостоятельной феминистки, нажимаю звонок на воротах. Несколько мгновений ничего не происходит, но потом щёлкает замок, и проход открывается.

— Красиво, — выдыхает Ася, и я, в общем-то, с ней согласен.

Внутренний двор этой богадельни, словно островок покоя среди извечной суеты. Выложенная разноцветной плиткой прямоугольная площадка в обрамлении могучих сосен. Кованые лавочки, невысокие столики на витых ножках рядом, причудливо изогнутые фонари. Проходим двор — абсолютно пустынный в это время суток — и поднимаемся по ступенькам в главный корпус.

— Витя, я сама дальше. — Ася дёргает меня за руку и улыбается. — Езжай, ничего со мной не будет.

— Уверена?

— Абсолютно.

Смотрю на часы и понимаю, что больница, наверное, вот-вот откроется, а значит, мне нужно торопиться, если хочу как можно скорее увидеться с Волком и узнать, что там на самом деле произошло. Толкаю тяжёлую дверь, и мы попадаем в просторный холл, стены которого отделаны светлыми деревянными панелями. Пахнет хвоей и нагретой на солнце смолой, и я понимаю, что мне здесь нравится. Всё-таки не зря взял несколько выходных, отдых совершенно ведь не помешает.

Ставлю чемодан на деревянный пол, вскрытый блестящим лаком, и делаю шаг к Асе.

— Я вернусь, ты же помнишь?

— Ты очень доходчиво объяснил, — приглушённо смеётся и целует меня в шею. — Никуда я не денусь, правда.

— Ну, смотри мне… — Приподнимаю пальцами её подбородок, взгляд ловлю, а сам растворяюсь в лазурной синеве огромных глаз. И да, я совсем не против утонуть в них. — Я постараюсь быстрее все дела сделать, но это очень важно, потому, когда точно вернусь, сказать не могу.

— У меня путёвка на две недели рассчитана. Думаю, справишься за это время.

— Уж за две недели как-нибудь, да разгребу дела.

Она смеётся, а я быстро целую её в губы и, повернувшись на каблуках, выхожу на улицу.

Мать их, чувствую себя пацаном, до того шальная энергия переполняет. Хочется влезть на самую высокую сосну, пробежаться босиком по траве, крутить колесо и горланить песни под гитару до рассвета. Давно не ощущал себя так глупо и круто одновременно. В голове щёлкает мысль, что это — временное затишье перед бурей, и всё не может быть так хорошо, без возможности вляпаться в какое-нибудь дерьмо, но отгоняю от себя эти мысли, чтобы не портить настроение. Когда-нибудь ведь должно быть всё хорошо, не может же быть всё время плохо и больно.

Я на самом деле так привык чувствовать острую боль в душе, задыхаться от неё, лезть ночами на стену, что сейчас кажусь себе кем-то другим, но точно знаю — скоро всё вернётся ко мне, ударит под дых, срикошетит с утроенной силой, но пока чувствую этот странный покой на сердце, могу расслабиться.

Пока иду через широкий двор к мотоциклу, думаю о том, что Ася удивительно влияет на меня — рядом с ней до странного легко дышится. И ради этого ощущения — весьма, кстати, эгоистичного — готов на многое. Даже поменять свою жизнь.

Я однажды стал фаталистом — так проще живётся, потому отвык загадывать на будущее. Каждый день — как последний, чем не философия? Но, встретив Асю, мне впервые захотелось думать о будущем, а не только раз за разом переваривать прошлое и спасаться работой.

***