Назад дороги нет

Внутри неприятно царапнуло, что Саша даже не думал с ней расставаться — это я поняла, прочтя пару их сообщений друг другу. Наоборот, этот всё ещё женатый человек уверял свою подружку, что любовь их — вечна и незыблема, как Тадж-Махал. Бред сивой кобылы это, а не любовь, но кто меня спрашивает?

И снова я рисковала, ведь не факт, что Наташа живёт одна и готова к встрече в своей квартире, но и тут несказанно повезло — идиотка отстучала геоданные в рекордно короткие сроки. Ха-ха, даже до такой тупицы дошло, что у Саши отвратительная память на адреса. Ничего, я уверена, после сегодняшнего приключения муженёк захочет забыть место жительства любовницы — не получится.

После я покопалась в телефоне благоверного, наплевав на все правила приличия, поглазела на их совместные фото. И ни одной моей, только та, что к номеру привязана. На минуту стало так обидно, словно он уже давно вычеркнул меня из своей жизни. И знал ведь, утырок, что я из принципа никогда бы его мобильный в руки не взяла. Потому смело оставлял его на видном месте, а я даже никогда не смотрела, кто звонил во время отсутствия владельца. А тут, оказывается, вон какой компромат нашёлся, твою мать.

Понимаю, что во многом я виновата сама. Чего-то Саше не додала, раз нашёл себе эту Наташу. Возможно, она не первая… но это сути не меняет — судя по фото, он очень с ней счастлив, а это уже плохо. Не знаю, зачем он в таком случае делал вид, что любит меня, что всё у нас хорошо, требовал от меня чего-то? Почему было не развестись? Я бы не стала устраивать скандалы, да и детей у нас нет. Почему терпел, не уходил к ней? Из-за денег, дома, всех тех благ, которые имел, живя со мной?

Не хочется понимать, что была для него лишь возможностью сладко есть и мягко спать. Он-то, в принципе, не альфонс — получил хорошее образование, работал, к повышению стремился всеми силами. Тогда почему?

Нашла в себе силы, выключила аппарат и положила обратно в карман мужа, и вот сейчас стою, продрогшая, на холодном ветру, кутаясь в ветровку и жду появления машины дяди Васи. Когда он всё-таки подгоняет её к воротам и выходит на улицу, улыбаюсь во все тридцать два, потому что до одури боюсь, что он может передумать помогать. Что тогда с Сашей делать? На своём горбу уносить? Потому что, может быть, я и дурочка, только после всего увиденного сегодня ни минуты не хочу оставаться с ним наедине.

— Пассажир в доме, правильно я понял? — уточняет дядя Вася, пряча ключи от своего драндулета в карман.

— Точно. Поможете мне его до машины донести?

— Что у вас, егоза, произошло? — интересуется, когда идём к дому. — Ты никогда к родителям ночевать не приезжала, как замуж вышла. Что случилось? Да и странно, почему Санёк твой выпил… Он же этот… как же этих чертей идейных называют? А, зожник!

Вздыхаю, понимая, что должна поделиться с человеком, от которого видела только добро в этой жизни и который согласился помочь, не задавая мне лишних вопросов.

И я рассказываю ему — первому после мамы — о том, что произошло. Не хочу сильно загружать своими проблемами, но я, наверное, устала всё держать в себе, устала быть сильной и делать вид, что всё всегда хорошо. Наверное, сломалась, потому что уже через минуту шмыгаю носом и вытираю льющиеся по щекам слёзы. Дядя Вася молчит, лишь тихо хмыкает в особенно драматических моментах.

— Не плачь, егоза, не надо, — утешает, неловко поглаживая меня по плечу. Дядя Вася не очень склонен к нежностям, но сейчас изо всех сил пытается меня поддержать. — Ты хорошая девочка, хоть и баламутка. Егоза, ничего с тобой не поделаешь. А Саша твой… ну не захотел принимать тебя такой, какая ты есть. Вот и дурак. Ну, это моё мнение такое.

Смеюсь, глотая отголоски рыданий, и думаю о том, что завтра утром я уеду в санаторий, где буду отдыхать душой и телом, выставлю дом на продажу и буду ждать, когда боль немного отпустит. Мама сказала, что на свежем воздухе, в окружении сосен, прийти в себя будет гораздо проще. А я привыкла маме верить.

Муж — Господи, какое неуместное слово — так и лежит на полу, раскинув руки в стороны и что-то сквозь сон бормочет. Такой почти безобидный, если не вспоминать, как бойко пытался заломать меня и, скажем прямо, изнасиловать. Слава богу, уснул, а то не знаю, смогла бы избежать супружеского долга, отбиться. Такая злая ирония, такая бесполезная и пустая память.

— Ну, хоть некрупный мужик он у тебя, — усмехается дядя Вася, склонившись над спящим Сашей. — Авось радикулит не расшалится.

— Нет-нет, я помогу, не беспокойтесь. Просто одной мне точно его не поднять.

— Ладно уж, помощница тут нашлась. Тебе ещё детей рожать, это я пень старый уж ни на что не годный, а тебе себя, егоза, беречь надо. Поняла? — Когда киваю, он улыбается и склоняется над Сашей.