Навстречу ветру

В 1850 году Федор Урлауб получает вид на жительство: «На свободное в СПб пребывание, из конторы Императорских СПб театров, вид сей состоящий при оных театрах, актер немецкой труппы Баварский подданный: Теодор Урлауб с женою Христиною (актрисою), сыном Людовиком и дочерьми Каролиною и Августиною». Этот документ был необходим, так как в 1849 году Федор Урлауб подает прошение об увольнении его из театральной труппы. Умер он в Санкт-Петербурге в 1888 году и похоронен на Смоленском лютеранском кладбище.

Познакомившись с этими биографическими данными, я невольно обратила внимание на связь веков, на преемственность поколений. Сто лет спустя, в 1937 году, художником Петровым-Водкиным был написан мой портрет, портрет девочки, правнучки того, кто в те далекие годы стал актером Санкт-Петербургского Императорского театра. Ведь я тогда не предполагала, что ниточка протянется к нашим дням, что моя профессия тоже будет связана с драматическим искусством и сценой. Хотя художественную династию я и не продолжила, но искусству посвятила всю свою жизнь.

Не так давно я слышала выступление академика Д. С. Лихачева, где он говорил о том, как важно и нужно знать свои корни и как необходимо делиться с современниками всем тем хорошим, что было в семейных традициях. Конечно, в те времена, когда жили мои родители, трудно было уберечь хоть что-то, но память неизменно хранит все дорогое, что было в жизни у человека. В довоенное время у нас в доме никогда не говорили о родственниках, и уж тем более о предках: о них тогда лучше было забыть. Но моя память сохранила обрывки воспоминаний. Иногда папа что-то рассказывал, иногда бабушка, а она была мастерица рассказывать всякие интересные и страшные истории. Я всегда ее просила об этом, хотя некоторые уже знала наизусть. Потом, в эвакуации, как только наступал вечер, девочки меня тоже просили что-нибудь рассказать. И все четыре года я пользовалась бабушкиными рассказами, и все уже всё знали, а все-таки говорили: «Ну расскажи про это или про то». Так вот, скорее всего, среди всяких разных рассказов мелькали и какие-то подлинные истории. То адреса, где бабушка жила, то какая-то встреча, и в результате из этих воспоминаний можно было сложить, как мозаику из маленьких кусочков, единую картину судеб моих предков.

Должна сказать, что все, о чем я буду рассказывать, — это не выдуманные истории, а реальные, основанные на архивных документах, хранящихся в Петербурге в РГИА, в библиотеке Академии наук, в библиотеке Академии художеств, библиотеке Эрмитажа и др.

Первая ступенька, на которую я ступила в своих поисках, привела меня к скромной информации в «Энциклопедическом словаре» Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. Прямо скажем, немного. Но вот, шаг за шагом, мне удалось проследить почти всю жизнь Е. Ф. Урлауба — человека и художника. В архивах я нашла множество сведений о нем, отзывов о его творчестве, его работах, успехах в живописи и неудачах. Все эти материалы я приведу в процессе рассказа.

Итак, я знала, что один из близких моих родственников, а именно брат моего дедушки, учился в Академии художеств вместе с И. Е. Репиным. Этого оказалось достаточно, чтобы начать разматывать клубок. Я потянула за едва видимую ниточку, и вот что мне открылось.

Начинается все с записи в метрической книге: «В 1845 г., 13 января, священником Доминиканского ордена в Римско-католической церкви Св. Екатерины Домиником Лукашевичем был окрещен младенец по имени Иван Егор Кристиан, рождения 25 декабря 1844 г., законный сын Федора Урлауба и его жены Кристины Лаубер. Восприемниками были Иван Кортич и Каролина Альбрехт. Что сия выпись сходна с подлинным метрическим актом, в том собственноручно подписали и с приложением церковной печати удостоверяется.

С.-Петербург, сентября 1860 г.

Римско-католический приход».

Далее я нахожу следующий биографический документ:

«Свидетельство

От совета Реформаторского училища: дано сие свидетельство ученику 2-го класса Е. Урлаубу в том, что он с 1854 г. по июнь 1860 г. в оном училище обучался:

1. Закону Божию;

2. Русскому,

3. Немецкому,

4. Французскому языкам;

5. Географии всеобщей и естественной;

6. Физике;

7. Арифметике;

8. Геометрии;

9. Алгебре;

10. Рисованию;

11. Чистописанию.

В означенных предметах оказал хорошие успехи, поведения же был очень хорошего.

Директор Ларко. Сентябрь 1860 г.».

Надо полагать, что эти два документа нужны были для поступления в Академию художеств.

Найденная справка гласит: «Е. Урлауб поступил в Академию художеств в 1861 году в число учеников и по новому уставу находится по наукам в 3 отд., а по рисованию в классе гипсовых фигур».