Навстречу ветрам

Игнат оглянулся и увидел рыжего помощника. Он стоял в кругу молодых строителей и, сгорбившись и опустив руки, показывал, как Игнат делал «от ворот поворот». Игната взорвало. Первым его желанием было вскочить, подбежать к рыжему и дать ему в физиономию. Но он сдержался. И в ту же минуту услышал возмущенный голос:

Молоть бы языком бросил, красноперка! Поехал бы сам да попробовал. А то мелет языком, мелет…

Это говорила Ольга Хрусталева под одобрительный смех. Игнат мысленно поблагодарил девушку за поддержку.

Наконец в проходе показалась Лиза. Она шла быстро, ища глазами Игната. Он привстал и помахал ей рукой:

Лиза, сюда!

Она уже подходила к скамейке, как вдруг услышала голос:

Летчица…

Она не обернулась, но Игнат увидел, как лицо ее залилось краской.

Плюнь на это, Лиза, — кипя бешенством, сказал Игнат.

С этим рыжим я еще потолкую.

Лиза села, сняла шапочку и проговорила;

Все спрашивают, почему ты вернулся. Не понимаю, какое кому дело?.. Некоторые сочувствуют, некоторые любопытствуют, некоторые, как этот рыжий тип…

А ты, Лиза, что отвечаешь?

Как — что? Говорю, что не приняли тебя… Не смог ты…

Игнат быстро посмотрел на Лизу:

Как — не смог? Что — не смог? И ты… Ты тоже… сочувствуешь?..

Игнат! — Она положила свою ладонь на его руку, — Игнашка, милый, не надо больше об этом говорить! Я понимаю тебя, но чем теперь поможешь. Лучше забудем об этой неудаче, и все. Хорошо, Игнашка?

Игнат молча пожал ее руку и ничего не ответил.

4

Ольга Хрусталева закрыла книгу и задумалась. Перед ней лежала меловая доска с вылепленным на ней орнаментом. Рядом — кучки цветного пластилина с отпечатками ее пальцев. На диване, на стульях, на аккуратно убранной кровати были разбросаны листы с красочными узорами: греческие орнаменты с ясным и стройным геометрическим построением, орнаменты древнего Рима с листьями лавра и гирляндами виноградных гроздьев, перевитых лентами, полуциркульные арки и аркатуры орнаментов романского стиля. Ольгины глаза перебегали с одного узора на другой, а тонкие пальцы бездумно тискали маленький кусочек пластилина. Надо было найти что-то свое, найти мотив орнамента, который больше всего подходил бы к большому залу, где она сейчас работала. Ей предлагали решить эту задачу просто: скопировать лепку какого-нибудь зала и механически перенести ее сюда. Но Ольга категорически отвергала такое предложение. Она не хотела, не могла работать механически. Ей хотелось, чтобы во всем, даже в самом маленьком, что она создавала, была частица ее души, было ее «я».

Она вспомнила свой разговор с бригадиром штукатуров Иваном Чудиным, и ей стало немного грустно. Бригада почти заканчивала отделку одной из комнат, но, как правило, работу не принимали до тех пор, пока не была готова лепка: Ольга задерживала, работая над сложным узором. Чудин злился и кричал:

Слушай, ты, небесное создание, долго ты будешь мудрствовать над своей лепней? Или ты хочешь, чтобы бригада осталась без зарплаты?

Нет, я этого не хочу, — как всегда, спокойно ответила она.

А чего ж ты возишься там? Чего тянешь резину?

Понимаете, Иван Аггеич, что-то у меня плохо получается… Ищу, ищу такой узор, чтобы…

А ты не ищи! — кричал Чудин. — Людям твои узоры нужны, как щуке зонтик в дождливый день. Подумаешь, орнамент! Я бы на твоем месте тяп-ляп — и гони деньги на бочку. «Ищу, ищу…»

«Тяп-ляп»? — Всегда спокойная, Ольга так возмутилась, что сразу не смогла даже придумать, как ответить Чудину. — По-вашему, Иван Аггеич, моя работа — тяп-ляп? Да как вы можете так говорить? Вы понимаете, что такое орнамент? Это же мотив! Мотив песни, которую поет народ. Это отражение эпохи, прошлое и будущее людей…

Ну, понеслась душа в рай! — махнул рукой Чудин и, напевая «Я враг небес, я зло природы…», вышел из комнаты.

Ольга долго не могла успокоиться. Ей казалось, что этот грубый человек жестким прикосновением своей руки уничтожил что-то красивое и нежное, что она носила в своем сердце…

Спор этот забылся, и теперь, вспоминая его, Ольга подумала: «Мало ли еще таких людей, которые «тяп-ляп — и деньги на бочку». Не для таких, наверно, создается красивое…»

5

Из зала открывался вид на море. В высокие полуовальные окна лился бирюзовый свет, днем и ночью сюда доносился приглушенный расстоянием рокот волн. Как крылья чайки, белели вдали паруса. И, подолгу глядя в далекий простор моря, Ольга наконец пришла к решению, что лепка орнамента должна соответствовать и этому бирюзовому небу, и белокрылым парусам, и рокоту волн. В своем альбоме она набросала эскиз лепки и пошла посоветоваться к производителю работ инженеру-строителю Насонову.

Насонов был один в кабинете, когда пришла Ольга. Радушно с ней поздоровавшись, инженер сказал:

А я, только вчера думал о твоей работе, Олюшка. Знаю, что ищешь, мучаешься… Но не горюй. Твоя работа — это искусство. А настоящее искусство и рождается в муках и поисках…

Ольга смотрела в его умные глаза и думала: «Какие разные бывают люди! Такие, как Чудин, говорят: «Кому нужна твоя лепня?» А вот Василий Сергеич…»