Навстречу солнцу

С устроителями встречи договорились: моё имя нигде фигурировать не будет. Никого я не боялся — я когда–то «Бакинский этап» «разгружал»!… Но в глазах «простых» россиян, — тех самых, что, простаивая бесконечную ночь в бесконечной очереди за тремястами граммами «докторской» колбасы, страшно, переживают из–за… не переданных ещё России скольких–то «боевых кораблей» Черноморского флота, — в их глазах супостатом не буду. Их мне жаль, — тех самых, что вместе со мною десятилетиями обретались по зонам и кичманам, четверть века безропотно ожидали «бесплатных» квартир, полвека — коммунизма, столетиями — доброго, с живых не сдирающего кожу, барина. Мне их очень–очень жаль. И вот в их глазах не хочу славы геростратовой, тем более, горбачёвской. У них ведь всё ещё впереди, у терпеливых моих россиян. Одного не будет, потому, что не может быть никогда, — счастья… Но хоть толике, хоть горстке всеми забытых на островах россиян — неужели не сумею им помочь, — высоко, выше некуда, — вознесенный подвигом Мамы своей. Своими какими–то давними, но, оказалось, не забытыми японцами «добрыми делами». В сущности, человеческим отношением к человекам… И надо–то всего, чтобы звериный оскал, которым боярин с испокон веку, рыча и отрыгиваясь, ощеривается на своих, обернулся бы — хоть однажды, хоть на миг — осмысленным взглядом на им же растоптанную судьбу несчастных островитян.

Всего–то…

8 декабря. «Японский соловей» — Великая поэтесса Нипон Макико Окуда разрезает ленточку выставки «ЭКОЦентра». Им ассистирует мой Лёва Чамберс, — потомок первого полковника Петровых Семёновского и Преображенского полков;. Публика энергично заполняет экспозиционные залы форума.

В тот день: Патриарх японского бизнеса. Масару Микио обращается с приветствием к собравшимся в зале Токийского муниципалитета учёным и промышленникам. Он желает им успешной работы на пленарных заседаниях и в комиссиях. И приятного знакомства с его страною.

… Глубокой ночью этого наполненного событиями волнующего дня все, абсолютно все вопросы были решены. Члены президиума и комиссий собрались в кабинете мэра, чтобы сообща подготовить и подписать Обращение к Народам и главам правительств СССР и Японии с просьбой согласиться с решением «Встречи у Моря». Моего тогдашнего состояния мне сейчас не передать нипочём — оно непередаваемо было…

В кабинет, где я, изнервничавшись, отпивался какой–то бурдою американского происхождения, и где получал ежеминутные сводки «с поля боя», начали просачиваться поздравляльщики — японцы и россияне, мои товарищи по когдатошней работе в Большой Науке, по ВАКу, по делам в Арктике…

Отключённый по моему настоянию телефон вдруг заверещал отчаянно… Я трубки не брал. Но кто–то из заполнивших кабинет автоматом приложил её к уху… — Вас! Очень срочно! —

— Господин Додин–сан! извините, пожаруйста, но… пожаруйста, извините!… Там… В вашей бывшей /?!/ государстве, извините пожалуйста… Эти… Извините… руководители… Украины, Белоруссии и вашей бывшей… Ельцин… — они развалили СССР!… Понятно?! СССР больше нет! Нет СССР! Понятно?… Это Найто! Найто это!…

— Спасибо, Найто–сан! Спасибо, дорогой Ясуо!…

— Додин–сан! Новость сообщил господин Хироши Имаи из Бонна! Он вас просил предупредить… Он посылает вам… соболезнование… Или как?!

— «Или как», Ясуо, «или как»… Сам посуди, Ясуо, тюрьма же развалилась! Главное–то в… той стране было — тюрьма!

А сам плачу. От обиды. Что вот так кончили с нею, как блатные в малине: скрутили втихаря на хате лесной, ласты за спину позагнули, и — из–под клифта — пером по горлу… Хотя, конечно, может он того стоит — СССР, под завязку упившийся кровью «граждан» своих? По мне, кроме Колымы, да ГУЛАГа от Чукотки до Воркуты, кроме ядерных гноищ — эти по Всеа России — ничего отвалившиеся народы не потеряли.

Так почему сердце, будто его — в кипяток? Из–за чего слёзы…? Слёзы потому что больно хоронить уверенность жителей Курил…;

… … . .

Позади пустые хлопоты на Кинг Джордж в Иерусалиме. Позади месса в Храме Гроба Господня, предварённая новым торгом с соплеменниками, отлично понимавшими, что от них требовалось, и полагавшими, конечно, что никуда новый оле от них не денется, падло, приползёт. И, «на блюдечке с золотой каёмочкой», поднесёт баксы.

Не поднёс.

И, через сутки, 3–го февраля, христиане закатили мессу!

Но только утром 7 декабря 1992 года окончились дёрганья за нервы, длившиеся одиннадцать месяцев по делу, выеденного яйца не стоившему: по–людски отпеть убитых Сталиным евреев. Что же, в Израиле не получилось, подозреваю, потому, что государство это… не еврейское оно вовсе. Вот, если бы душка-Гитлер их убил! О! Тогда их бы отпели, занесли–оприходовали в компенсационный реестр. А в СССР евреев не убивали! В СССР, слава Богу, евреи убивали сами. Да, что–то там такое было — с каким–то еврейским актёришкою. Если только это не провокация «правых».