Навстречу солнцу

а лишь тем, что повсюду окрест

пахнет рынком, базаром и лавкой

атмосфера общественных мест…»

Что оставалось делать? Ждать декабря, чтобы вот такие вот жирующие хряки сызнова получили возможность поиздеваться? Не дождутся, паскуды!

… 3 февраля 1991, в воскресенье, собранием клира четырёх Церквей, более тысячи лет опекающих самый знаменитый в истории человечества Молитвенный Дом, совершили в Нём — в Храме Гроба Господня Старого Города — шестичасовую мессу — поминальную молитву по тридцати шести убитым евреям. Ещё два часа, по окончании службы, собравшиеся под сводами молящиеся, туристы, паломники и репортёры СМИ приносили мне /!/ свои соболезнования… И денег не взяли!

В то утро почувствовал, что поднялся, — вопреки «поднимателям», — в Святой Город на Горе, который снился многие годы.

… И снова двадцать часов полёта. Вновь Париж. Вновь путь в небе над ГУЛАГом — Россией. И снова в стране Ниппон. У друзей… Пролетело 50 лет со дня гибели «36–и»! Их не отпетая еврейским государством и рабанутом смерть покоя никак не даёт и точит… Знаю, ЧТО есть эта институция, помню, что она сделала с моим прадедом Борухом—Довидом и его друзьями! Но существует «традиция». И как бы ни была она обосрана «берегущими» её — она есть! Она ещё живёт… Во мне, хотя бы… Потому и болит сердце…

А возмущённая мерзавцами память всё ещё в Иерусалиме, ещё 2–го февраля… И хотя, за давностью, многое уже улетучилось, и уплыло, до сегодня не могу забыть, как ещё раз, перешагнув отвращение, снова явился в тот же Дом на Кинг Джордж. Было это за сутки до назначенной на 3–е февраля 1991 года мессы в Храме Гроба Господня. Думал: согласятся, может, евреи на кидуш без ишур — попрошу извинения у христиан, знавших, почему пришел к ним отпевать иудеев. А отец Андроник из Монастыря на Скопусе и так простит и поймёт. Человек же. В вестибюле и офисах синагоги те же животы, те же тройные затылки — та же «атмосфера рынка, базара, лавки»…

— Кидуш тебе в копеечку влетит, пан! У тебя такие деньги есть? — Деньги были. Не было желания общаться с менялами в храме…

Между тем, заканчивалась подготовка «Встречи у Моря», — так когда–то назвали мы с Андрюшей Чамберсом задуманное нами сборище по спасению островитян Дальнего Востока. Он с сыном Лёвой–младшим, океанологом и давним исследователем Охотского океанического шельфа, подготовили схему и программу симпозиума. Переговорили с близкими друзьями из РАН России. Отобрали из множества кандидатур самых серьёзных учёных, обладавших мировой известностью. В том числе и тех, кто не только регулярно читает «Нашего современника», — журнал серьёзнейший, в торговле Россией и историей её не участвующий. И если иногда перегибающий палку, то, — мне кажется, — ради того, чтобы привлечь внимание к очередной судьбоносной и не терпящей отлагательства проблеме. Как мой любимый журнал «Москва».

Никаких предварительных зондажей мнений по возможной судьбе островов и их насельников мы не проводили. Но объявили отобранным русским аристократам, что им предстоит, — скорее всего, впервые в жизни, — превратиться в истинных граждан своей страны, чтобы перед лицом терпящих бедствие собственных сограждан и благополучных обывателей другой страны вынести «тот или иной вердикт». Вынести непредвзято и честно, на основании собственных своих представлений, ответственности гражданина и учёного, и, безусловно, в соответствии с волей предков, которых они и представляют.

Вердикт решено было выносить анонимно, как решение о присвоении степени и звания. И «присяжных заседателей» не называть. Как до окончания симпозиума не раскрывать особенностей схемы, по которой участники «Встречи у Моря» соберутся в Японии.

Подготовилась и японская сторона. Её телевизионщики отсняли огромный блок материалов, составивший более 20–и фильмов. Её редакторы собрали советскую прессу и рассказы писателей. Её учёные отработали статистику.

Андрей Львович собрал даже «соображения» православной церкви.

После долгого молчания должен был прозвучать Голос Русского Олимпа.