Навстречу Христу. СБорник статей

Но в обоих случаях перед нами души, тосковавшие о Боге и искренне искавшие истину, которым на их духовном пути препятствовали грехи и заблуждения, а не их собственная воля. И у каждого человека, воля которого открыта Свету, есть в жизни момент, когда он явственно слышит голос Божий, и уже от него зависит, внять ли этому голосу или нет. Этот призыв как бы на миг открывает душе тайны невидимого, и весь мир преображается в свете нового, высшего знания. Никакое, даже самое безошибочное, доказательство Истины не может заменить живого переживания, интуиции веры. Вера не доказывает себя, а показывает. Ее реальности входят в существо человека не как внешний факт, а как сила, проникающая всю внутреннюю жизнь.

Подобно тому, как человек, видящий прекрасное произведение искусства, никакими логическими доводами не даст разубедить себя, что оно прекрасно, так и живой опыт веры возвышается над всеми рассудочными аргументами «рго» и «contra». Когда Истина предстает перед человеком со всей силой внутренней очевидности, рассудочное «видение» становится излишним. «Блаженны невидевшие и уверовавшие».

Апостол Фома, когда говорил «не увижу — не поверю», уже почти уверовал, уже почти проникся верой в воскресение. Его слова были продиктованы желанием скорее увидеть Учителя. Поэтому-то Церковь говорит о «добром фомином неверии».

Христос не явился ни Пилату, ни Анне, ни Каиафе, никому другому из Своих мучителей, ибо их злая воля сопротивлялась бы очевидности явления доколе это было бы возможно («и мертвый воскреснет — не поверят»), а когда это стало бы уже немыслимо, они покорились бы в страхе, без любви и примирения. Сомневающемуся апостолу Он явился, как явился и Своему гонителю. Он остановил Савла на пути к преступлению, призвав на подвиг благовестия. Савл не только не осязал ран Воскресшего, но и не видел Его облика. Тем не менее, призыв, прозвучавший ему среди ослепительного света, совершил переворот во всей его жизни: гонитель Савл стал апостолом Павлом.

Бог не минует ни одной человеческой души, и только от нас зависит, как мы откликнемся на Его зов. Эта встреча может переродить нас, но может и остаться одинокой вспышкой молнии среди ночного мрака.

Нужно чутко прислушиваться к голосу Вечности, непрестанно искать Бога на путях своего житейского странствия и молиться о том, чтобы Свет Невечерний воссиял нам и мы могли припасть к стопам Распятого и Воскресшего Христа, повторяя с Фомою: «Господь мой и Бог мой!»

Свящ. А. Мень ЖМП. 1962. №4. С. 54-57

В жизнеописании апостола Иоанна Богослова приходится основываться на тех немногих сведениях, которые сохранили для нас Евангелия и писатели следующих поколений христианства (Папий, св. Поликарп, св. Ириней, Климент Александрийский и др.). Кропотливая работа церковных историков, сличивших эти древние свидетельства и соединивших их в единое живое целое, помогла нам более ясно представить себе облик необыкновенного человека, который прославляется Церковью как любимый ученик Господа.

«СЫН ГРОМОВ»

(Очерк жизни и творений апостола Иоанна Богослова)

Апостол Иоанн родился в семье галилейского рыбака Зеведея. По всей вероятности, дата его рождения приближается к 10 году по P. X. Во всяком случае, в то время, когда он следовал за Господом, ему не могло быть меньше восемнадцати лет. Это видно из того, что он был посылаем на проповедь наравне с другими учениками, что по местным обычаям было бы невозможно, если бы он не достиг совершеннолетия. По общецерковному преданию, он скончался в глубокой старости в правление императора Траяна, то есть между 98 и 117 годами (Ириней Лионский, Против ересей, II, 22, 5).

То были времена, когда отзвуки мирового духовного кризиса доходили до многих отдаленных уголков тогдашнего культурного мира. И в Палестине религиозное и общественное брожение давало о себе знать. То и дело появлялись различные учители, самозванцы и фанатики, которые объявляли наступление эры Мессии, когда погибнет зло и несправедливость, когда истинное бо-гопочитание воцарится во всем мире. Много в этом мессианском движении было нездорового, много было заблуждений и фантастических иллюзий, слишком часто идеал древних пророков подменялся национально-освободительной борьбой иудеев против Рима. Но в основе движения лежало верное предчувствие приближавшегося Нового Мира. Люди жадно вчитывались в строки пророческих писаний и находили в них ответы на волнующие их вопросы. Пророк Исайя говорил о грядущем торжестве веры, Иеремия предсказал наступление Нового Завета между Богом и человечеством, Даниил изображал жестокие империи древности в виде чудовищ, которые будут побеждены Сыном Человеческим — Царем веры, справедливости и мира. Иоанн Зеведеев, несомненно, вдохновлялся этими пророчествами, он знал многие из них наизусть, и язык ветхозаветных провидцев как бы слился с его языком, когда много лет спустя он писал Апокалипсис.