Навсегда

Стефани задумалась. В голову пришли три варианта объяснений, и все три были одинаково возможны.

Во-первых: фотоаппарат могли украсть из комнаты в Марбелле еще до того, как вещи были переданы на яхту.

Во-вторых: аппарат мог прикарманить тот, кого послали за ее вещами.

В-третьих: кто-то на яхте решил, что будет лучше, если Стефани поживет здесь без фотоаппарата.

Тот факт, что ее вещи могли быть подвергнуты досмотру — ворами ли или более серьезно настроенными людьми, — заставил ее порадоваться, что она успела отправить Сэмми кассету с записью Лили и Губерова.

Ну ладно, что бы там ни было, она это скоро выяснит. А пока что она поступит так, как поступила в Нью-Йорке с кредитной карточкой на имя Стефани Мерлин и со всем остальным, что как-то имело отношение к этому имени: она выйдет отсюда без фотоаппарата.

Открыв лакированную дверь, она выскользнула из комнаты и оказалась в широком коридоре с красными лакированными стенами и полом, застеленным белым мягким ковром. Она в изумлении посмотрела по сторонам: никогда в жизни она не видела таких коридоров — ни на суше, ни на море.

Отделанный золотом потолок, как в «Копях царя Соломона»; утопленные в стенных нишах витрины с бесценным антиквариатом; многорукие богини; невозмутимо сидящие на корточках фигурки. В отделанной зеркалами нише кротко улыбался четырехфутовый Будда.

Это даже не плавучий дворец! Это плавучий музей! Боже! Ей было страшно даже подумать, сколько стоила только страховка этого богатства. Наверно, ее хватило бы на то, чтобы прокормить, одеть и обуть целый город.

Казалось, коридор с витринами был бесконечным. Она постояла в растерянности, раздумывая, в каком направлении пойти. Посмотрела назад, потом вперед. Оба конца коридора выглядели одинаково. Оставалось просто идти куда-нибудь: рано или поздно она найдет лестницу или дверь и тогда сможет перебраться на другую палубу.

Она быстро пошла по коридору. Восточные фигурки сменились бронзовыми статуэтками — она рассмотрит их позже. Сейчас главное — узнать, где тут что расположено и запомнить дорогу.

У поворота коридора она чуть было не столкнулась с невероятно красивой женщиной в шелковых брюках цвета морской волны, которую сопровождал мужчина в зеркальных очках.

— Ой! — услышала Стефани собственный голос. — Извините. — Она хотела было продолжить свой путь, но ее остановили слова женщины.

— Мисс Уилльямс!

Это был хорошо поставленный мелодичный голос, в котором слышался легкий акцент. Этот голос! Этот изысканный звук! По телу Стефани побежали мурашки. Она узнала бы этот голос везде и всюду.

Стефани показалось, что она теряет ощущение реальности. Время сначала раздвинулось, потом сплющилось в точку и остановилось.

Пытаясь побороть дрожь и удержаться на ногах, она медленно обернулась:

— Да?

Зара Бойм улыбалась, но глаза оставались холодными.

— Как удачно! Мы с вами еще не знакомы, а пора бы. Я мать Эдуардо.

Зашелестел шелк рукавов, звякнули аквамарино-коралловые браслеты. Она протянула изящную руку.

— Я провожу вас на кормовую палубу. — Зара опять улыбнулась, ее рука легла на руку Стефани, мягко, но настойчиво увлекая девушку в другую сторону. Стефани невольно передернулась и инстинктивно отдернула руку.

Какая холодная рука у этой женщины! Ледяная! Как будто она… нет, не мертвая, но словно бы и не совсем живая.

А время по-прежнему не двигалось. Не двигалось по той простой причине, что оно действительно было остановлено — или, во всяком случае, замедлено!

У Стефани внезапно закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Этого не может быть! Эта женщина…

«Ну почему ты не веришь своим глазам? Посмотри на это лицо! Это лицо Лили. И рост! Боже мой, у нее рост такой же, как у Лили! А эта царственная стать!»

Но она выглядела не намного старше, чем та, на фотографии мадам Балац!

Стефани попыталась взять себя в руки. Женщина что-то говорила, но до Стефани не доходил смысл сказанного. Она неотрывно смотрела на женщину, осознавая при этом, что пора отвести взгляд, что это может вызвать подозрения. И вдруг…

— Моника!

Крик, раздавшийся из дальнего конца коридора, вывел Стефани из ступора. Обе женщины обернулись. Это был Эдуардо. Босиком, в одних плавках, он бежал в их сторону. Лампы, подсвечивающие витрины по бокам коридора, бросали на него красивый розоватый свет.

— Моника!

Стефани не могла сообразить, куда же ей идти, кого слушаться? «Сюда, пожалуйста». — Зара. Затем опять крик Эдуардо. Стефани взглянула на Зару, затем, через плечо, на Эдуардо. Эдуардо приближался.

— Быстро! — приказала Зара.

— Подождите! — кричал Эдуардо. — Стойте там!

Сюда! Подождите! Быстро сюда! Стефани почувствовала, как вздрогнула Зара при появлении сына, хотя на ее лице оставалась непроницаемая маска. Человек рядом с Зарой стоял по стойке «смирно», как будто ожидая приказаний.