Навозный жук летает в сумерках…

— Священный скарабей, — торжественно произнес Давид. — А это значит, что статуя все-таки была здесь!

Линдрот осторожно взял скарабея у Давида и с любопытством рассмотрел его при свете фонаря.

— Да, мы можем быть почти уверены в этом, — сказал он. — А золотой жучок, наверное, отвалился, когда они возились со статуей — вынимали, переносили и так далее. Это неудивительно. Хорошо, что мы его обнаружили. Понимаешь, милая Анника…

— Да, — немного пристыжено ответила Анника. — Не знаю, что на меня нашло.

— А статуя? Куда же они ее дели? — спросил Юнас.

— Думаю, это со временем прояснится, — спокойно произнес Линдрот, наклонился и осмотрел гроб изнутри, как будто надеялся найти еще одного скарабея.

— Вот это да, смотрите, — вдруг сказал он. — Ничего себе!

— Что такое?

— Что такое, пастор? Что случилось?

Ребята сгрудились вокруг него. Подняв фонарики, они светили вниз и смотрели на дно гроба, куда указывал Линдрот.

— Смотрите, смотрите! Там что-то написано! Линдрот вытащил очки и нацепил на нос. И правда, на дне что-то написано! Да, буквы не очень четкие, но вполне различимые.

— Можешь прочитать, Давид?

— Это, кажется, на латыни, — сказал Давид, — а я не особенно в ней силен.

— Может, я смогу? — предложила Анника. Она нагнулась и удивленным голосом прочитала: -

«Gemini geminos quaerunt…» Что это значит, пастор?

Линдрот стоял неподвижно, держа очки в одной руке, а священного скарабея в другой.

— Да, это на латыни, милая Анника, правильно. И значит следующее: «Близнецы ищут друг друга».

— Не понимаю… — сказал Давид.

— Да, кто-то оставил нам очень странное и загадочное послание, — согласился Линдрот.

НОЧНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ

— Ну, знаете, я туда больше ни ногой, — заявил Линдрот и зажег свечки на своем большом кухонном столе.

— Да, и я тоже, — ответила Анника. Она стояла у плиты и следила за горячим шоколадом. Юнас открывал банку абрикосового мармелада, а Давид расставлял чашки.

В старинной печке уже трещали дрова.

— Как хорошо, — сказал Линдрот. — Находиться среди живых гораздо приятнее.

Он стоял у открытого холодильника и доставал разные вкусности.

— Теперь-то мы точно заслужили горячий шоколад с бутербродами, — продолжал он. — Приятно так вот ночью посидеть — подведем итоги, все обсудим…

Линдрот с наслаждением обнюхивал все, что вынимал из холодильника, и только тогда отдавал Давиду, накрывавшему на стол.

— А что, если статуя все-таки в церкви? — сказала Анника и сняла с плиты дымящийся шоколад. Она разлила его по чашкам, и все расселись вокруг стола.

— Это исключено! — ответил Давид.

— Потому, что на крышке лежал навозный жук?

— Да, и поэтому тоже. Все указывает на это место, и у нас к тому же есть доказательство, что статуя там была.

— А вообще, очень может быть, что навозный жук просто хотел показать, где лежит скарабей… — предположила Анника. — И все.

Но Юнас так не считал. Какая глупость! Скарабей — это только путеводная нить. Они должны продолжать поиски.

— Ерунда! Мы должны выяснить, где сейчас находится статуя, — сказал он.

— Так, пожалуйста, угощайтесь. Тут немного разных лакомств. — Линдрот довольно осмотрел стол. — Это настоящий козий сыр из Норвегии, он очень мягкий и нежный. И обязательно попробуйте эту колбасу. Ее коптили на можжевеловых дровах. Тебе, Юнас, точно понравится. Я купил ее на лиаредском рынке в прошлую субботу.

— Как вкусно пахнет! С нее-то я и начну! — сказал Юнас и принялся за колбасу.

Сам же Линдрот собирался немного подождать с колбасой. Ему казалось, что запах слишком острый.

— А я пока займусь паштетом, он очень нежный и сочный, необыкновенно вкусный. Я нашел его в одном маленьком магазине деликатесов в Экшё. Берите побольше!

Он протянул Давиду паштет и заметил, что Анника пробует козий сыр. Все были довольны. Линдрот продолжил:

— Ну что ж, попробуем собраться с мыслями, подвести итоги и вспомнить все, что нам известно. Итак, мы знаем, где Петрус Виик похоронил статую. Что ж, неглупо, очень неглупо.

— А это точно был он? — спросила Анника. Линдрот задумчиво положил кусочек паштета на хлеб.

— Конечно, спустя столько лет ничего не докажешь, но мне все-таки верится, что если Петрус Виик пообещал Эмилии обезвредить статую, то он не мог не сдержать слова. Ведь он, как мы знаем, выполнял и более сложные обещания. К тому же он был пономарем, в церкви чувствовал себя как дома и, в принципе, мог делать, что угодно. Так что он просто взял и засунул статую под пол, вот как я думаю.

— Странно, что не выкинул ее на помойку, — сказал Юнас, намазывая хлеб паштетом. — Я бы поступил именно так.

— Так мы тебе и поверили! — засмеялась Анника. — Египетскую статую так просто не выкинешь на помойку.

— Да, тогда бы Петрус точно навлек на себя проклятие, а он ведь так этого боялся, — сказал Давид. — Сложность в том, что статую нужно было обезвредить, и в то же время защитить.