Навоз как средство от простуды (хроники пандемии)

Трудно даже представить, чем бы закончился для наших героев блэкаут, устроенный в Санкт-Петербурге. Пожалуй, только статьей Уголовного кодекса о диверсии дело бы не обошлось, могли подшить и теракт и измену. Да много чего могли бы подшить, но не смогли – электричества не было. Дежурные силовики не могли дозвониться куда надо – не было связи. Пресс-секретарь питерского управления ФСБ, подсвечивая себе телефоном, побежал в кладовку за печатной машинкой, чтобы отпечатать срочное сообщение. Пыхтя и спотыкаясь, секретарь притащил машинку в свой кабинет, и только тут выяснилось, что древняя машинка работает от электричества.

Но главную роль в судьбе наших героев сыграла владелица яхты «Альдога», бывшая уборщица Светлана. В тот момент когда свет в городе погас, «Адьдога» в сопровождении эсминца «Юнармеец Балтики» вошла в Неву. Миллионерша приплыла на бал, организованный городскими властями в ее честь. Здесь, на балу, Светлана поведала всем, что свет в Петербурге выключили исключительно ради нее и только для нее зажгли огромный маяк в форме алых парусов.

Как бы то ни было, но после того как эта интерпретация разошлась среди гостей бала и питерского бомонда, разворачивать оглобли было уже поздно. Официальные лица, включая дородного дядьку, вынужденно придерживались этой истории, хотя руки чесались добраться до диверсантов.

Когда протокол, составленный участковым, попал наконец наверх, продюсер Матвей получил люлей от генерала, друзья – от продюсера. Фестиваль «Акватория смыслов» был немедленно отменен.

Дело бы этим и кончилось, но вмешался известный питерский гей и патриот. Депутат жаждал крови. Не обращая внимания на принятую версию событий, он бросил все силы на поиски виновных. Несмотря на противодействие генерала, бдительный педераст разыскал друзей и предпринял грандиозные усилия для их наказания. В итоге художник Трифон Мухин и конюх Яша получили звание «иноагент». Трифон и Яша были наказаны за распространение на территории Российской Федерации иностранных материалов, а именно – эстонского навоза. Теперь их упоминание в литературе, на радио и телевидении должно сопровождаться предупреждением «иностранный агент». Кроме этого, им запрещено работать на государственной службе и иметь доступ к государственной тайне.

Так, во тьме Петербург вместе с Россией подошли к рубежу пандемийного 2020 года. Не глядя на эпидемию и смутные перспективы, бомонд отправился отмечать Новый года на Мальдивы. Депутаты улетели на Занзибар. Публика попроще довольствовалась Сочи и Ялтой. А наши друзья, вернувшись на подмосковную дачу, затарились в «Красном и Белом», где цены пожиже. Предстояли долгие праздники.

Акт шестьдесят шестой

Новый год друзья отмечали на конспиративной даче в элитном поселке Кукуево-Дальнее, куда их привез Матвей. Сам продюсер отдыхал на зарубежных морях, запивая полученный в Питере стресс коктейлем «Куба либре», который занюхивал кокаином. Генерал был сильно занят и из Москвы не отлучался: шла подготовка каких-то неясных событий.

Новогодний вечер, как всегда, начался с фейерверков, который пускали обитатели соседних дач, не уехавшие на праздники к морю. Бабахало так, что тряслись стекла, звенела посуда, спиртное лилось мимо бокалов. Грохот салютов заглушил поздравление президента, которого друзья узнали только по штанам, поскольку телевизор на даче показывал исключительно ноги главы государства.

Насмотревшись на ноги, все выскочили на крыльцо. Небо расцветало яркими огнями, искры летели во все стороны, дым от пальбы несло ветром в сторону Москвы, где тоже грохотало.

– На войне как на войне! – перекрикивая шум, заметил Петр Авдеич.

– Шума много, а толку мало! – возразил ветеринар Христофор Венедиктович, который все это время, пока друзья были в Питере, охранял конспиративную дачу. – Вот когда я в космос летал…

– Не смеши мои валенки! – перебил космонавта Авдеич. – Летал ты на соседнее болото, куда и плюхнулся, утопив вверенную тебе силосную установку.

– Не плюхнулся, а приводнился, за что был зачислен в отряд космонавтов, – парировал Христофор.

– Космонавт, – скривился Авдеич, – весь вертолет Рогожину* заблевал.

– Уволили тебя из космонавтов после смерти Ермолая, – напомнил Женька. – Ветеринар называется, потерял лошадь с графским прибором. Как-то там сейчас Троекуров? – вздохнул Женя. – Бедная графиня! Тяжко, наверно, если муж без яиц.

– Зато граф ее не имеет, – с сарказмом отозвался Авдеич, – не запирает в карантине.

Во время этой дискуссии таджики пялились в небо. Художник Трифон Мухин-иноагент и конюх Яша-иноагент скорбно молчали, сознавая несправедливость судьбы и понесенного наказания. Новоназначенные иностранные агенты в мечтах представляли встречу Нового года совсем по-другому. Под горящей елкой-трубой в Петербурге иноагент Мухин представлял себя в образе Санты, иноагенту Яше досталась роль оленя с рогами. Студенты тоже подозрительно молчали, иногда переглядываясь. Эти переглядки означали одно – у студентов созрел новый план.