Наводнение

Никто не мешал «ударной группе» вернуться в Ринкон Иносенте, никто не останавливал Лысана и его людей на мосту. Разноцветная машина, точно такая же, как та, которую они перевернули, мирно приткнулась под навесом разрисованной под зебру будки дорожной полиции. Остальные машины разъехались в соответствии с предписанием майора Кастельяноса патрулировать шоссе и его ближайшие ответвления.

Когда фургон с пивом и «ударной группой» на борту перевалил через мост, Мики спал, развалившись в соломенном кресле. Спал открыто и непринужденно, с полным сознанием своего права на это, ибо уже вторые сутки лейтенант Майкл Сортобенто не смыкал глаз, мужественно выполняя свой служебный долг. Приняв по радио странное сообщение о Пепе, Мики доложил о нем майору, выслал за мост машину с «регулировщиками» и продолжил свой сон.

Спали в живописных позах на полу и три нижних чина дорожной полиции, поднятые с постелей на рассвете воскресного утра, которому предшествовал длинный субботний вечер с пивом, танцами и любовью на сладкое. Под дождем мок лишь один сержант, самый молодой и добросовестный из поднятых по тревоге «регулировщиков». Именно он останавливал фургоны с пивом и проверял документы шоферов, заставляя их вылазить на дождь и открывать двери рефрижераторов.

Впрочем, все это добросовестный сержант проделал лишь с первым грузовиком, водитель которого был его двоюродным братом. Пересмеиваясь между собой и оглядываясь на освещенное окно будки, откуда уже засыпавший с открытыми глазами Мики делал вид, что наблюдает за осмотром грузовика, двоюродные братья совершили осмотр машины, причем добросовестный сержант узнал, что всего грузовиков четыре, что они вот-вот подойдут и всех шоферов его двоюродный брат знает как облупленных.

– А мы тут каких-то иностранных бандитов ловим, чико! – заключил родственный разговор сержант, показывая своему родственнику все зубы сразу и открывая страшную государственную тайну. – Наш шеф, правда, говорит, что Роберто просто спятил от безделья и ему везде мерещатся гангстеры! – добавил он перед тем, как захлопнуть дверь кабины. Сержант не догадывался, что его легкомысленно настроенный шеф Пепе в эти минуты плывет в перевернутой машине по превратившемуся в шумный поток кювету.

Следующие два фургона также удостоились внимания сержанта, и, хотя Мики спал, он выходил из-под навеса, кутался в дождевик и провожал грузовики глазами. Но последняя, четвертая машина оставила сержанта равнодушным.

– До чего ленив этот парень, – вяло пробормотал он, когда грузовик, поравнявшись с ним, стал выруливать на главную авениду Ринкон Иносенте. – Наверняка от самой столицы тащится на спущенном колесе! Нет чтобы вылезти и подкачать…

* * *

Проехав мост, «ударная группа» оживилась.

– Значит, эти легавые в касках так ничего не передали! Не успели, значит! – заключил Лысан, утирая пот с высокого лба грязной ладонью, отчего по лысине пошли грязные разводы. – Ну-ка, сворачивай! – скомандовал он Шакалу, и фургон завернул в переулок, который заканчивался тупиком. В конце тупика находились подъезды к складам и холодильным камерам гостиницы «Прелести моря». – Поставим, значит, фургончик в угол, передохнем чуть-чуть – и в путь! – развивал свою программу Лысан, но жизнь оказалась сложнее плана.

Где-то внизу под сиденьем раздался хлопок. Грузовик остановился, и его кабина резко перекосилась в левую сторону.

– Я же предупреждал, шеф, что колесо, это самое… – Шакал выставил руки перед собой так, словно ждал, что его начнут бить.

«Ударной группе» пришлось покинуть уютную кабину и выбраться на дождь. Они какое-то время потоптались на месте и двинулись в обход гостиницы. «Ударная группа» вступила в холл первого этажа гостиницы «Прелести моря» через пять минут после того, как майор Кастельянос, окруженный подчиненными, стремительно проследовал через этот же холл к своей машине.

Обычно холл был пуст, но на этот раз он гудел от голосов сотен людей самых разных цветов и оттенков кожи, которых объединила ненависть к непрекращающемуся дождю, необходимость убить как-то время и почти полное отсутствие одежды. Несмотря на работающие кондиционеры, влажная одуряющая духота расплывалась по холлу. И невезучие туристы мужественно боролись с ней, окружив себя бокалами с тропическими коктейлями и бутылочками с пивом.

«Ударная группа» в этой разноязыкой толпе, расположившейся по креслам, столикам, табуреткам и просто на прохладном мраморном полу, оказалась элементом совершенно чужеродным и сразу обратила на себя внимание. От вывозившихся в грязи членов «ударной группы» шарахались со смехом и любопытством, в их адрес высказывались самые разные предположения. Невозмутимым оставался лишь швейцар, беспрепятственно впустивший Лысана и его людей. В Эль-Параисо иностранцев пускают всегда и везде.

Наибольший интерес у публики вызывала импозантная внешность Лысана, особенно его голова, украшенная затейливыми разводами начавшей подсыхать грязи. Когда-то светло-салатовый костюм «сафари» Лысана потемнел от воды и грязи и казался военным мундиром.