Наводнение

Графиня продолжала спать, но уже неспокойно. Во сне она хмурила брови и надувала губы так, словно собиралась заплакать. Отказавшись плыть в гостиницу, Луис прежде всего хотел оттянуть момент встречи Люси с графом, который, по словам Гидо, был очень плох. Но еще больше Луис боялся другого. И то, чего он боялся, случилось. Плотина была прорвана. В этом не могло быть никаких сомнений. Чем больше светлело, тем заметнее становилось мощное течение, которое с двух сторон обходило особняк и стремилось в море, а запах гнилой воды становился сильнее. Нельзя было терять ни минуты.

Луис потряс Люси за плечо, и она открыла усталые, голубые, как море Ринкон Иносенте, и еще полные сна глаза.

– Давай пить молоко! Сейчас поедем дальше, Котенок! – сообщил ей Луис, и графиня послушно принялась сосать молоко из узкого горлышка бутылки.

– А апельсинчик потом? – спросила она Луиса, оторвавшись от бутылки, и он согласно кивнул. Пока Люси пила молоко, Луис осмотрел плотик и распутал ремешки. – Мы будем плавать, Луиси? – восхищенно спросила графиня и запрыгала на кровати, отбросив кофту в сторону. – А только ты найди мои трусики! – вдруг важно произнесла она. – А то без трусиков мне плавать неприлично. Так говорит Мария!

Луис протянул графине ее мокрые трусики, и она ловко оделась. Не прекращая разговаривать с Люси, Луис тщательно привязал ее к плотику, оставив свободными руки. Потом вынес плотик с ней на балкон и увидел силуэты тунцовых катеров на причале ранчо «Золотая черепаха». До них было не больше мили, и это была миля в сторону от возможного направления волны, которая могла в любую минуту обрушиться на Ринкон Иносенте.

Течение усиливалось. Луис измерил взглядом расстояние. Две трети пути они пройдут по течению, пройдут очень быстро. Потом нужно сделать рывок к катерам. Важно не пропустить момент для рывка, иначе придется выгребать против течения.

Достигнув тунцовых катеров, Луис мог считать себя и графиню в безопасности. Скорость такого катера больше, чем скорость самой быстрой волны. Хорошо знакомый с традициями строительства в Эль-Параисо, Луис не надеялся на стены внушительного здания гостиницы «Прелести моря» и предпочитал спрятать Люси за мысом, в месте абсолютно надежном.

– Мы поедем к папе, правда, Луиси? – весело спросила Люси, когда Луис набросил себе на плечи связанную из брючных ремней и галстуков обитателей особняка упряжку, два конца которой он привязал к кольцам на углах плотика. Занятый делом, он молча кивнул головой, и графиня, нежно улыбаясь, зашептала: – Мы приедем, а там нас ждет такой папа! Такой папочка! Он нас ждет, беспокоится! Смотрит на море и думает, где это мы пропали? А мы – тут как тут!

Луис делал вид, что не слышит. У него щипало в носу, но плакать не было времени. Последний раз он оглянулся на «Прелести моря». Катера, появления которого Луис уже больше боялся, чем ждал, не было.

Запах не понравился графине. Она замахала руками перед своим носиком и пожаловалась:

– Так пахнет эта вода! Как помойка!

– Ничего, сейчас, Люси! Мы сейчас уплывем туда, где вода чистая! – успокоил ее Луис и, оттолкнувшись от балкона, вошел в течение, увлекая за собой оранжевый плотик.

Их несло так, что принявшийся сначала грести ластами Луис вскоре понял, что если это и прибавляет скорости, то очень немного. Через каких-нибудь пять минут причал с катерами оказался уже совсем рядом. Луис сделал несколько глубоких вдохов и повернул в сторону. Предстояло примерно треть мили плыть наперерез течению. Насколько быстро они неслись по течению, настолько тяжело давался каждый метр против. А идти против течения Луису пришлось. Он чувствовал, что, если этого не сделать, их пронесет мимо катеров, туда, где шумит и бурлит горловина бухты.

Причал медленно приближался. Они вошли в полосу зыби, и стало еще труднее. Плотик швыряло и подбрасывало, и Луис должен был придерживать его руками. Мокрое, смеющееся лицо графини было рядом. Она звонко смеялась, раскачиваясь на волнах, и призывала Луиса разделить с ней веселье.

Вдруг прямо над собой Луис услышал и увидел вертолет, который сначала повис довольно высоко, а затем начал быстро опускаться. Дверь вертолета открылась, из нее появилась голова в наушниках, обладатель которой начал делать какие-то жесты, а потом выбросил веревочную лестницу. Луис повернул голову – до катеров оставалось не больше двухсот метров.

– Карахо! – прохрипел он. – Пусть улетает! – и замахал летчику, рукой делая жест, который все люди Эль-Параисо безошибочно распознают как «до свидания».

Летчик повертел пальцем вокруг виска, намекая, что Луис сумасшедший, и стал спускаться. Лестница вместе с летчиком начала раскачиваться, быстро набирая все большую амплитуду, а Луис и графиня со страхом следили за ним. Человек на веревочной лестнице раскачивался под вертолетом как маятник стенных часов. Потом лестницу потащили наверх и не без труда подняли вместе с болтавшимся на ней спасателем.