Навигаторы Дюны

Анна всей душой ждала этого момента – переживая за Эразма, – предчувствие было сильным и ярким, но она старалась держать себя в руках, притворяясь спокойной и хладнокровной в его присутствии, зная, что Эразм любил все решать сам. В течение нескольких месяцев, что они провели бок о бок, Эразм обучал Анну множеству вещей, нашептывая много интересного ей на ухо. И это было отнюдь не все.

Новый Эразм обитал в безупречном мужском теле, похожем на гедонистические скульптуры, высеченные в блаженные времена до эпохи титанов. Лицом Эразм напоминал Гилберта Альбанса, но, по существу, он был совершенно иной личностью. Эразм был ее другом и защитником – он понимал Анну лучше, чем кто-либо другой. После того как сестры Россака своими зельями повредили ее рассудок, Анна думала, что никто никогда больше не будет ее понимать. Но Эразм ее понял, он понимал ее даже тогда, когда, как бестелесный голос, общался с ней в первую фазу их отношений, давая ей советы и задавая наводящие вопросы.

Но теперь он был реален, он стоял перед ней в облике такого красивого человека, что Анне было больно на него смотреть. Слезы застилали глаза и прекрасный образ расплывался, теряя четкость очертаний.

– Давай просто погуляем, Эразм, – сказала она, беря его за руку, настоящую руку из человеческой плоти.

Эразм сразу почувствовал себя очень уютно в человеческом теле, которое беспрекословно подчинялось всем его желаниям и побуждениям. Вместе они пошли по коридорам лабораторного корпуса, проходя мимо рабочих помещений, заглядывая в ангары, где собирали и вооружали исполинских кимеков для похода на Лампадас.

Когда Эразм сжимал ее пальцы, Анна чувствовала, что ее как будто бьет током – это не был ток электрической сферы памяти, это был ток человеческой эмоции, искра давно чаемого мужского прикосновения.

Анна вела Эразма легким пружинистым шагом, но он вдруг остановился, увидев кимеков, и в глазах его отразилось восхищение. Он много рассказывал Анне о кимеках в синхронизированном мире машинного царства. Он любил говорить о своей великолепной вилле, загоне для людей-рабов, о лаборатории на Коррине, которая перестала существовать после того, как люди варварской атомной бомбардировкой стерли ее с лица земли. Анне было интересно знать, о чем думал Эразм сейчас, глядя на этих новых кимеков.

Она нежно взяла его под руку.

– Я хочу многое тебе показать. Я так долго ждала этого момента.

– Так же, как и я. Каждое ощущение этого тела для меня новое и страшно интересное, – голос Эразма стал совершенно другим теперь, когда его производили легкие и гортань. Голос стал богатым и звучным, напоминая голос мастера Альбанса.

– Если ты собираешься стать человеком, то тебе надо испытать все, что испытываем мы, люди, – сказала Анна. – Я могу показать тебе все, если ты выберешь меня в свои наставники. Я хочу стать единственным твоим другом.

– Ты и так мой единственный, особенный друг, Анна, – он посмотрел на нее сверху вниз. Взгляд поначалу был пустым и невыразительным, но потом на лице появилась теплая улыбка. Эразм управлял своим плотским телом так, как будто оно до сих пор было сделано из текучего металла. Эразм пока не вполне овладел нюансами экспрессии живой плоти.

Он поднял руку и принялся удивленно разглядывать ладонь, сгибая и разгибая пальцы.

– Как много странных линий на кончиках пальцев и на ладони. Я не понимаю этот код, мне хотелось бы узнать, в чем его биологическая необходимость, в чем суть случайности и ее бесконечного совершенства. Это заслуживает дальнейшего изучения, но теперь я могу изучать себя, а не других. Спасибо тебе за то, что ты привела меня сюда, Анна. Ты сыграешь огромную роль в моем становлении, как разумного, чувствующего человека.

Анна повела его дальше, прочь от ангара, где инженеры собирали корпуса боевых кимеков. Они вошли в стерильную лабораторию, где хранились мозги неудачливых кандидатов в навигаторы, протонавигаторов. Измененное серое вещество этих мозгов обладало большим множеством извилин и складок, нежели мозг обычного человека. Анна часто приводила сюда Эразма и раньше, чтобы он мог посмотреть на все это через свои оптические сенсоры.

Теперь же он появился здесь в человеческом облике.

– Какое величественное зрелище, – сказал он.

Почти сто крупных мозгов были погружены в питательные растворы. Каждый мозг отдыхал или интенсивно размышлял, но Анна не могла различать их. В пятнадцати емкостях мозгов не было, их установили в корпуса кимеков для проведения испытаний. Протонавигаторы учились боевым действиям и манипуляциям оборудованием перед отправкой на Лампадас.

– Мне бы хотелось подробно исследовать эти образцы, провести с ними интересные эксперименты. Может быть, мне удастся соединить свои контуры памяти с их проводящими путями, чтобы извлечь из этого опыта максимум полезной информации.

Но у Анны на уме было совсем другое.