Навигаторы Дюны

Эразм хотел участвовать в операции по расконсервированию старых кораблей мыслящих машин, но Драйго не разрешил ему покинуть Денали. Тем не менее Эразм имел доступ к отчетам Ханы Элькоры и позволял Анне заглядывать ему через плечо, пока он читал эти отчеты. Постоянное присутствие Анны раздражало Эразма, но он хотел посмотреть, на что же она все-таки годится, и к тому же прекрасно представлял себе эмоциональные последствия в случае, если просто предложит ей пойти прочь и оставить его в покое.

После долгого наблюдения за живыми объектами Эразм понимал, что несчастная Анна нуждается в постоянном поощрении. У Анны был неустойчивый и хрупкий ум, а кроме того, она отличалась низкой самооценкой, которой было очень легко манипулировать. Эразм и сам не раз это делал за время их странных взаимоотношений. Ради Анны он терпел ее поведение и пытался на нем анализировать ее поврежденную душу и странные эмоции. Что делать, ведь это он сам привил ей тягу к самому себе.

Эразм научился играть на сердечных струнах Анны задолго до того, как обрел свое человеческое тело, а теперь пожинал плоды своего манипулирования. Он наблюдал ее обожающий взгляд, видел мечтательность в ее глазах и понимал, что ради него она пойдет на все. Он не мог, конечно, количественно измерить ее эмоции, но понимал, что она любит его.

Оглядываясь теперь назад, на столетия своих контактов с подопытными рабами, лабораторными объектами и даже добровольными сотрудниками, Эразм теперь понял, что никто не любил его столь романтическим способом. Это было интереснейшее открытие, требовавшее дальнейшего исследования.

Да, Гилберт был его верным и преданным другом. Увидев его жестокую казнь, Эразм понял, наконец, хотя бы отчасти, что такое человеческие эмоции – он испытал горе и гнев в отношении батлерианцев Манфорда Торондо.

Но любовь… любовь оказалась совсем другим чувством. Это была очень сложная эмоция со множеством аспектов, как искусно ограненный алмаз.

Вот, например, сейчас, в одной из лабораторий, ученые тлейлаксу начали исследовать свежий мозг протонавигатора. Все остальные мозги в защищенных резервуарах пришли в необъяснимое волнение. Никто из ученых не мог понять, в чем дело, даже Птолемей или Ноффе.

Ученые тоже пришли в неописуемое волнение.

– Протонавигаторам надо приготовиться, – сказал Птолемей. – Атака кимеков должна начаться очень скоро. Мы должны быть уверенными, что эти мозги нас не подведут в борьбе с батлерианскими фанатиками.

Эразму этот страх показался забавным. Он напряг мимические мышцы, чтобы изобразить улыбку.

– Может быть, им нужен адекватный стимул.

Эразм уже довольно давно практиковался в изображении мимических эквивалентов чувств и эмоций. Настоящим человеческим лицом, которым он теперь обладал, управлять было труднее, чем самым лучшим корпусом из текучего металла, так как он обеспечивал совершенную имитацию работы всех мышц, включая и непроизвольные. Надо отдать Анне должное – это она научила его улыбаться и смеяться, тыча пальцами в его лицо, словно он было глиняной маской. Эразм мог имитировать смех будучи железным роботом, но это был совсем другой смех, и нынешний доставлял ему куда больше удовольствия.

Сейчас Эразм отреагировал на сосредоточенное выражение лица Анны. Она во все глаза смотрела на Эразма, а не на ученых, которые не обращали ни малейшего внимания на него, целиком поглощенные странным поведением протонавигаторов. Эразм поэтому тоже переключил внимание на Анну и одарил ее самой лучезарной своей улыбкой. В ответ она просияла.

Да, он достиг поразительных успехов в интерпретации сигналов от нервных окончаний даже при таких простых ощущениях, как удовлетворенность от дыхания или еды. Эти ощущения доступны у людей даже малым детям, но ни одна машина никогда раньше этого не делала. При всей своей ущербности, эта женщина очень многому его научила.

Эразм также установил, что половой акт во многом приятен, говоря объективно и беспристрастно, но Анна требовала сношений намного чаще, чем требовалось для исследовательских целей Эразма. Составив графическое изображение полового акта, Эразм разработал такую его модель, которая бы в наибольшей степени удовлетворяла Анну. Иногда, правда, требовались вариации, подчас значительные.

Понимая, что сейчас Анне нужно его внимание, он увел женщину от поглощенных своим делом ученых. Анна была очень довольна тем, что он сам проявил инициативу. Эразм же в это время думал о том, какие еще эксперименты он хочет провести с мозгами протонавигаторов. Они в самом деле были очень интересными подопытными объектами.

Но сначала сексуальный долг; иначе Анна долго не оставит его в покое. Надо было пожертвовать временем, чтобы получить передышку.

Раньше Эразм рассматривал романтические отношения, как проявление неэффективности и иррациональности человеческой природы. Однажды, разговаривая с Омниусом, он пошутил, что если бы машинам требовался такой же сложный брачный танец для сборки каждого боевого кимека или рабочего робота, то машины едва ли смогли бы заселить одну-единственную планету.